В главе 40 и в тексте ст. 314 УПК РФ говорится о согласии обвиняемого с предъявленным обвинением, а не о признании вины. Выражение «признание обвиняемым вины (признание себя виновным)» не раз используется в УПК (ч. 2 ст. 77, ч. 2 ст. 273 УПК РФ). Большинство обвиняемых, соглашаясь с предъявленным обвинением, рассматривают это согласие, как признание совей вины, не углубляясь в тонкости юридической терминологии.

Но что делать, если обвиняемый, который на вопрос суда ответит: Да, я согласен с предъявленным обвинением, но вину свою не признаю».

Мнение правоведов на этот счет разделились.

Так, считается, что признание вины - важное условия возможности производства в особом порядке. Если вина не будет признана или будет признана частично, судья обязан прекратить производство в рамках главы 40 УПК РФ и назначить судебное разбирательство в общем порядке.

И все же, признание вины и согласия с обвинением - разные действия обвиняемого, имеющие различное значение. Признание своей вины содержит элемент покаяния, стремление примириться с обществом, потерпевшим, характеризует личность обвиняемого и в определенных случаях может служить обстоятельством, смягчающих ответственность.

Так же выделяют юридические аспекты затронутой темы. Признание вины может быть положено в основу обвинения. Признание вины, сделанное на стадии предварительного расследования, запротоколированное в установленном порядке и подтвержденное другими доказательствами, имеет чисто доказательственное значение. При этом обвиняемый, признающий свою вину, может и не заявлять ходатайство о принятии решения в особом порядке. С другой стороны, обвиняемый, отказывающийся давать какие-либо показания на предварительном расследовании и, соответственно не высказывающийся о своей виновности, формально не лишен права заявить ходатайство об особом порядке. Логика очевидна: ознакомившись с материалами следствия, обвиняемый решил, что выгоднее использовать особый порядок и в этом случае он должен согласиться с предъявленным обвинением.

Согласие с предъявленным обвинением - это проявление диспозитивности, использование обвиняемым своих прав, не имеющих какого либо доказательственного значения. Это отказ от процессуального оспаривания предъявленного обвинения без объяснения причин.

Таким образом, признание вины - это действие обвиняемого, направленное на подтверждение факта совершения им данного преступления, а согласие с предъявленным обвинением - это дейтвия обвиняемого, выражающее его согласие на проведения производства в особом порядке, предусмотренном главой 40 УПК РФ.

Признание вины имеет материльно -правовое значение, а согласие с предъявленным обвинением - процессуальное.

Следует признать, что суд, желая оградить себя от каких-либо нежелательных последствий, вряд ли в такой ситуации пойдет на особый порядок, однако формально закон не запрещает ему это сделать.

обратим внимание на следующее. В случае, когда обвиняемому предъявляется обвинение органами предварительного расследования и он соглашается с обвинением, это означает, что он признает себя совершившим определенное преступление. Преступление, как известно из теории уголовного права, имеет свой состав: объект, объективную сторону, субъективную сторону и субъект. Субъективную сторону преступления образует именно вина, формы вины субъекта преступления.

В случае, когда обвиняемый признает себя совершившим определенное преступление, он автоматически признает наличие и всех элементов состава преступления в совершенном им деянии, в том числе и субъективной стороны. Поэтому говорить о том, что обвиняемый может согласиться с обвинением, не признавая своей вины в совершенном преступлении, будет несколько некорректно.

Практика применения ОПСР показывает, что «согласие с обвинением», о котором говорится в гл. 40 УПК РФ, правоприменитель приравнивает к признанию подсудимым вины.

Существующую практику применения особого порядка судебного разбирательства в аспекте необходимости признания обвиняемым вины, следует признать правомерной. Однако представляется целесообразным изменить нормативное регулирование данного института и прямо предусмотреть в УПК РФ необходимость признания обвиняемым вины в совершенном преступном деянии для того, чтобы уголовное дело было рассмотрено в особом порядке судебного разбирательства.

ЗАЩИТА КЛИЕНТА, НЕ ПРИЗНАЮЩЕГО СВОЕЙ ВИНЫ

И. РЕЗНИЧЕНКО
И. Резниченко, адвокат, доктор юридических наук, профессор (г. Владивосток).
Если адвокат не поддерживает позиции клиента, который не признает своей вины, главным доводом защитника в этой ситуации становится его ссылка на внутреннее убеждение. В некоторых коллегиях это расценивается как грубейшее нарушение адвокатской этики, и адвоката в подобных случаях наказывают; в других такую коллизию считают нормальным явлением, так как адвокат свободен в выборе позиции. Между тем этот вопрос имеет принципиальное значение: он связан с положением адвоката в уголовном процессе, характером его отношений с клиентом, приоритетами при осуществлении защиты и т.п.
Прямого ответа на этот вопрос в УПК РСФСР нет. Но на основе систематического анализа его норм ответ можно найти. Закон (ст. 71 УПК) не включил адвоката в круг субъектов внутреннего убеждения. Это, конечно, неслучайно: ведь он не принимает властных решений. Очевидно, закон учитывает и то, что адвокат идентифицирует себя не только с клиентом, которому стремится всячески помочь, но и с судом: чтобы добиться успеха, адвокат, готовя выступление, должен поставить себя на место суда и оценить доказательства и обстоятельства дела с его позиции. Не требуя от адвоката осуществлять защиту по внутреннему убеждению, закон исходит из того, что сама природа его деятельности побуждает его к этому.
Но главная проблема в другом. Если закон обязал бы адвоката руководствоваться внутренним убеждением, он сузил бы возможности защиты: адвокат вынужден был бы в случае коллизии с клиентом поступать в соответствии со своим внутренним убеждением, а не с его интересами.
Внутреннее убеждение является, согласно ст. 71 УПК, психологической основой деятельности прокурора и суда, гарантией против обвинительного уклона при рассмотрении дела, адвокату же обвинительный уклон "не угрожает" в силу его защитительной функции в процессе. Требование закона о внутреннем убеждении для адвоката явилось бы препятствием, тормозом для полноценной защиты. Установка на защиту нейтрализовалась бы внутренним убеждением, противоречащим задаче максимальной помощи клиенту. Более того, если бы адвокат оказался включен в круг субъектов внутреннего убеждения, это обстоятельство давало бы ему законное основание отказать клиенту поддержать его позицию непризнания вины. Внутреннее убеждение может быть у адвоката, может не быть; оно создает психологический комфорт, если адвокат занимает позицию в соответствии с ним; дискомфорт, если вопреки ему. Главное, что вытекает из ст. 71 УПК, - адвокат может не следовать внутреннему убеждению при выборе позиции.
Критерием при выборе позиции адвоката является защита законных интересов клиента. Поэтому выбор адвокатом конкретной позиции производится в зависимости от позиции клиента: смягчение наказания, переквалификация преступления, оправдание. В самом общем виде это положение формулируется так: адвокат и клиент занимают одну и ту же позицию или же адвокат занимает более радикальную позицию, чем клиент. То есть, если последний признает себя виновным, любая из позиций адвоката будет проявлением защиты: интерес в оправдании получает у адвоката приоритет перед остальными, а интерес в переквалификации преступления - перед интересом в смягчении наказания.
Если клиент не признает себя виновным, его интерес в вынесении оправдательного приговора является, безусловно, законным: закон не обязывает подсудимого признавать свою вину, независимо от того, совершил или не совершил он вменяемое ему преступление. Клиент вправе рассчитывать на всемерную помощь адвоката, независимо от того, считает адвокат его позицию обоснованной или необоснованной. В подобной ситуации ссылка адвоката на смягчающие обстоятельства и даже просьба о переквалификации приобретают не защитительный, а обвинительный характер: клиент отвергает свою вину, защитник же не оспаривает, а, напротив, признает ее; клиент просит вынести оправдательный приговор, а адвокат - обвинительный.
Возникает конфликт позиций клиента и его адвоката. Такая защита - это переход на сторону обвинения, какими бы оговорками он ни сопровождался. Встречаются и такие ситуации, когда клиент не осознает своего процессуального интереса. Он может признавать свою вину, хотя в его действиях, с точки зрения адвоката, нет состава преступления или нет достаточных доказательств его вины (например, применение ч. 2 ст. 77 УПК). Адвокат занимает оправдательную позицию в обоих случаях. Но есть и различия.
В первом случае непризнание вины имеет для адвоката сигнальный характер: только оправдание. Во втором случае (признание вины) выбор позиции приобретает проблемный характер в зависимости от того, считает или не считает адвокат возможным вынесение оправдательного приговора. То есть в первом случае у него нет выбора: если клиент не признает вины, адвокат должен занять такую же позицию. Во втором - в связи с неочевидностью перспектив оправдания адвокат должен действовать, как ему подсказывает опыт. То есть непризнание клиентом вины носит для адвоката обязательный характер, а признание - необязательный. В последнем случае адвокат вступает в коллизию с клиентом в его же интересах.
А теперь рассмотрим с учетом изложенного запрет адвокату отказаться от принятой на себя защиты (ч. 6 ст. 51 УПК). Он направлен на предупреждение коллизий между адвокатом и клиентом, вызванных тем, что клиент не признает себя виновным, а адвокат считает, что для постановки вопроса об оправдании нет достаточных оснований.
Иногда в такой ситуации адвокаты домогаются от клиента заявления об отказе от защитника; отказ от адвоката принимает недобровольный характер и оказывается не чем иным, как замаскированным отказом адвоката от защиты, т.е. нарушением ч. 6 ст. 51 УПК. Этот конфликт протекает во внесудебной обстановке и завершается или тем, что адвокат убеждает клиента учесть реалии дела и отказаться от безнадежной позиции, или согласием адвоката с позицией клиента. Но как быть в случае обострения конфликта, когда клиент не желает изменить позицию и отказаться от адвоката, а адвокат не желает изменить своему внутреннему убеждению? Если клиент не хочет изменить позицию, значит, изменить ее должен адвокат: у него нет альтернативы.
Таким образом, ст. 71 и ч. 6 ст. 51 УПК содержат важное положение: недопустимость коллизии между адвокатом и клиентом в случае непризнания подсудимым вины; разрешение этой коллизии, если она возникает, в пользу клиента, не признающего своей вины; следовательно, обязанность адвоката - продолжать защиту до конца с позиции непризнания вины клиента, каким бы ни было внутреннее убеждение адвоката. Бесперспективность позиции, с точки зрения адвоката, означает лишь необходимость поисков новых путей защиты.
Важную роль в выборе адвокатом позиции по делу играет и институт адвокатской тайны (ч. 7 ст. 51 УПК). Между клиентом и адвокатом не может быть барьеров, препятствующих исполнению адвокатом миссии защиты. Неменьшим, чем внутреннее убеждение, барьером могло бы стать недоверие клиента к адвокату. Клиент, как правило, - носитель важной информации. Использовать ее адвокат должен согласно ст. 51 УПК, т.е. исключительно в интересах клиента: в лучшем случае - для его защиты, в худшем - чтобы проигнорировать и предать забвению.
Строго говоря, доверие клиента к адвокату обусловлено самой природой их отношений. Но лишь с закреплением в законе института адвокатской тайны доверие клиента получило правовую защиту.
Содержание ч. 7 ст. 51 УПК шире и глубже ее буквального смысла. Хотя о клиенте в статье ничего не говорится, эта норма защищает прежде всего его интересы. Клиент может сообщить адвокату любую информацию и быть уверенным, что она в любой форме, полностью или частично, не будет им разглашена кому бы то ни было.
Наивысший уровень доверия клиента адвокату - признание ему в совершении преступления, в котором он обвиняется (а иногда в совершении и других преступлений). Почему он это делает? Ответ прост: потому что он не хочет быть осужденным за это преступление судом. Чем более опасную для себя информацию сообщает клиент адвокату, тем большую помощь ожидает от него. Позиция клиента, не признающего своей вины в суде, но признавшегося адвокату, ни при каких обстоятельствах не может быть отвергнута адвокатом. Эта доверительная информация исключается из числа факторов, влияющих на позицию адвоката в суде.
Нарушение доверия клиента может быть допущено адвокатом в двух формах: путем разглашения полученной информации и путем ее использования против клиента. Если адвокат, вопреки клиенту, занял обвинительную позицию, тот вправе считать, что адвокат употребил полученные им сведения во вред ему, т.е. нарушил адвокатскую тайну.
Анализ ст. 71 и ч. ч. 6, 7 ст. 51 УПК показывает, что законодатель создал адвокату необходимые условия для бесконфликтной защиты интересов клиента. Но можно ли констатировать нарушение адвокатом процессуального закона, если он отстаивает позицию, не совпадающую с позицией клиента, не признающего своей вины?
Обязанность адвоката высказана в законе весьма неявно; она обнаруживается лишь в результате тщательного и, быть может, небесспорного анализа. Законодатель скорее устраняет для адвоката все препятствия, чтобы он мог занять ту же позицию, что и его клиент, нежели категорически обязывает его к этому.
Очевидно, закон исходит из того, что защита - дело достаточно тонкое и деликатное. Ведь подчас клиент и адвокат распределяют позиции так, что первый не признает себя виновным, а последний с его согласия ограничивается приведением смягчающих обстоятельств или просьбой о переквалификации. И конфликт между ними не возникает ни до, ни после процесса: клиент будет удовлетворен и вынесением несурового наказания. Поэтому в ближайшей перспективе разрешение этих вопросов останется монополией адвокатских объединений.
ССЫЛКИ НА ПРАВОВЫЕ АКТЫ

"УГОЛОВНО - ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС РСФСР"
(утв. ВС РСФСР 27.10.1960)
Российская юстиция, N 9, 2001

Любому юристу известно следующее выражение: “Признание обвиняемым своей вины является “царицей доказательств”. Это составляет основу презумпции виновности , которая долгое время была одним из принципов уголовного процесса, построенного по инквизиционному типу. Не является исключением и наша страна, где убежденным приверженцем этой юридической формулы был А.Я. Вышинский. Подобные взгляды вообще были свойственны периодам жесткого авторитарного правления в России. Если обратиться к Воинскому уставу Петра I, то там можно найти положение, в соответствии с которым собственное признание обвиняемым вины является наиболее ценным, лучшим доказательством.

Ст. 5 Уголовного кодекса РФ закрепила положение, согласно которому объективное вменение не допускается. Ст. 49 Конституции РФ в соответствии с международными конвенциями и соглашениями о правах человека, участницей которых является Россия, довольно полно отразила принцип презумпции невиновности. Таким образом обвиняемого невиновным считает Основной Закон. Принцип презумпции невиновности в процессе установления обстоятельств по делу гарантирует обвиняемому, что предвзятость со стороны должностных лиц, ведущих процесс должна быть исключена. Ст. 273 действующего УПК предусматривает норму по которой председательствующий, начиная судебное следствие, спрашивает подсудимого, признает ли он себя виновным.

Следует подчеркнуть, что понимание вины как элемента предмета допроса обвиняемого не избежали даже ведущие специалисты в области теории уголовного процесса. Об этом, в частности, свидетельствует название и содержание статьи М.С. Строговича “Признание обвиняемым своей вины в качестве судебного доказательства”. Подобный подход сохраняется в уголовно-процессуальной и криминалистической литературе до настоящего времени. Однако такое употребление понятия вины некорректно в теоретическом плане. Ведь вина - это психологическое состояние лица в момент совершения преступления, его отношение к содеянному в форме умысла или неосторожности. Это, пожалуй, самый сложный элемент состава преступления и доказывание его содержания на практике встречает наибольшие сложности. Безусловно, предметом показаний обвиняемого может быть и описание им своего психического состояния в момент совершения преступления, до него и после его совершения. Эти данные играют существенную роль при решении вопроса о необходимости назначения психиатрической или психолого-психиатрической экспертизы. Но в любом случае, дать им оценку может только суд (равно как и следователь при допросе обвиняемого на предварительном следствии). Юридический вопрос о виновности лица, являясь ключевым элементом состава преступления и предмета доказывания находится в компетенции суда и следователя, которые обладают для этого необходимыми познаниями.

На практике возможны ситуации, когда обвиняемый говорит, что он виновен в преступлении, которое может совершаться только умышленно или даже только с прямым умыслом, хотя на самом деле он совершил деяние по неосторожности или, соответственно, с косвенным умыслом. Ведь найти грань между различными формами и тем более видами вины - задача не из легких даже для квалифицированного юриста. Таким образом, ставя подсудимому вопрос о признании им своей вины, суд использует юридическую неосведомленность допрашиваемого и в дальнейшем может прийти к ситуации, когда подсудимый заявит о самооговоре.

Каков же тогда смысл вопроса о признании обвиняемым своей вины? Исходя из сказанного выше, задавая такой вопрос подсудимому, можно выяснить лишь одно - его отношение к обвинению. Таким образом, происходит удвоение понятия вины, с чем трудно согласиться. Подобное положение недопустимо как в теоретическом, так и в практическом плане, поскольку оно может повлечь следственные и судебные ошибки, ведущие к объективному вменению. Ответы обвиняемого на вопрос о “признании”, “частичном признании” или “непризнании” своей вины, хотя и стали на практике традиционными, не связаны с пониманием вины как элемента допроса обвиняемого и не содержат доказательственной информации, действительно имеющей значение для выяснения его вины. Если обвиняемый (подсудимый) правдиво излагает обстоятельства совершения деяния, способствует раскрытию преступления, то в этом случае никакого специального “признания” и не требуется.

Вина (ее формы и виды) - прежде всего уголовно-правовая категория. Свою оценку она получает при квалификации судом совершенного преступления по соответствующей статье Уголовного кодекса. Для этого и до этого должен быть установлен реальный психологический механизм совершения преступления: его мотив, цель, сознательность выбора объекта посягательства, знание особых признаков последнего, наличие определенного плана совершения преступления, подбор соучастников, либо, наоборот, внезапность принятия решения о совершении преступления и так далее. Будучи установлены, перечисленные субъективные обстоятельства являются той доказательственной базой, на которой суд, руководствуясь нормой УК, определяет форму и вид вины подсудимого.

Таким образом, предмет допроса подсудимого составляют известные ему обстоятельства, относящиеся к делу, в том числе и раскрывающие субъективную сторону деяния. Показания подсудимого о фактических обстоятельствах дела являются реализацией его права на защиту, включая стремление к смягчению наказания с учетом дачи полных и правдивых показаний.

Стремление получить признание обвиняемым своей вины до вынесения судом приговора всегда есть средство давления на него с тем, чтобы вернуть обвиняемого к прежним его показаниям, данным на предварительном следствии. Суд начинает отталкиваться не от установленных фактических данных и презумпции невиновности, а от этого признания.

В последние годы обвиняемые, признавшие свою вину в ходе предварительного расследования, часто отказываются в судебном заседании от прежних показаний и заявляют, что признались в совершении преступления в результате применения к ним насилия, угроз и иных незаконных мер со стороны должностных лиц органов расследования. Истинность каждого из таких заявлений подлежит тщательной проверке. Но на практике формы такой проверки еще далеки от совершенства. Долгое время основным методом решения этого вопроса был допрос следователей и оперативных работников милиции, на неправомерность действий которых ссылался подсудимый, в качестве свидетелей. При этом, естественно, допрашиваемые “свидетели” предупреждались об уголовной ответственности за уклонение от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. Очевидно, что такие допросы есть не что иное, как грубейшее нарушение ст. 51 Конституции РФ, согласно которым никто не обязан свидетельствовать против себя самого, а соответствующих должностных лиц правоохранительных органов принуждали давать показания об обстоятельствах, которые могут быть вменены им в вину как преступление. Ясно, что ответы всегда были почти одинаковыми. В настоящее время суды предпочитают допросу лиц, производивших предварительное расследование, направление соответствующих материалов прокурору для проверки истинности заявления подсудимого о применении к нему незаконных методов расследования. Это как бы снимает с суда ответственность за производство незаконных допросов, но количество процессуальных нарушений не уменьшается. Уголовные дела по этим фактам прокуратура все равно не возбуждает.

Вопрос о достоверности заявления подсудимого при том и другом способе проверки остается открытым, доводы подсудимого - достоверно не опровергнутыми. Вынося обвинительный приговор, суд исходит лишь из предположения того, что заявление подсудимого о применении к нему насилия, угроз и др. запрещенных мер на следствии или дознании является ложным. При этом в обоснование виновности подсудимого суды в приговоре нередко ссылаются на его показания, данные на предварительном следствии, хотя сомнения в законности их получения, а значит, и допустимости использования в качестве доказательств, остаются неустраненными. Тем самым нарушается еще одна важнейшая конституционная норма - “неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого”.

Статья 21 Конституции РФ провозгласила принцип уважения достоинства личности. Он в равной мере распространяется и на уголовное судопроизводство. С этих позиций спрашивать подсудимого признает ли он себя виновным в момент, когда презумпция невиновности еще не опровергнута вступившим в законную силу приговором независимого, беспристрастного и объективного суда, когда для всех присутствующих и участников процесса подсудимый невиновен, не только не основано на праве , но и безнравственно по отношению к подсудимому.

К тому же, само такое признание может быть вызвано различными причинами субъективного порядка начиная от стремления скрыть другое преступление до самооговора с целью освободить от ответственности близкого человека. Признание вины - тоже разновидность психологического отношения подсудимого к обвинению (а не к совершенному деянию, как было отмечено выше), психологическая реакция на процессуальные действия. Поэтому оно, как и другие подобные реакции, не может иметь никакого доказательственного значения .

Тем более, нельзя согласиться с тем, что в законе и в судебной практике стало общепринятым положение, когда при изменении подсудимым своих показаний, данных на предварительном следствии, суд и государственный обвинитель начинают добиваться от подсудимого объяснений по этому поводу. Это никак не стыкуется с тем, что дача показаний для подсудимого есть право, а не обязанность, и следовательно, изменять или не изменять свои показания - его личное дело. Приоритет же в случае противоречий должен отдаваться показаниям, данным в судебном разбирательстве , в условиях гласной состязательной процедуры, обеспечивающей наиболее высокий уровень процессуальных гарантий соблюдения прав участников процесса и, прежде всего, самого обвиняемого. Только в случае заявления подсудимого о вынужденной дачи показаний в результате применения к нему недозволенных мер на предварительном следствии, суд должен принимать соответствующие меры к проверке этих данных, в том числе и с помощью показаний подсудимого.

Ст. 77 УПК, как и аналогичная норма УПК РСФСР гласит: «Признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью доказательств, имеющихся по делу». Итак закон утверждает - “признание вины может быть положено в основу обвинения”. Попробуем возразить - не должно, в силу презумпции невиновности, и не может, так как сами признательные показания обвиняемого могут быть получены только после придания ему такого процессуального статуса, то есть после предъявления обвинения, а ведь в основе обвинения лежит не что иное, как достаточная совокупность фактических данных, собранных следствием к моменту привлечения лица в качестве обвиняемого. Обвинительное заключение также не должно выходить за пределы обвинения, установленные постановлением о привлечении в качестве обвиняемого. А значит и суд ограничен теми же рамками.

Показания обвиняемого не могут быть получены при производстве неотложных следственных действий, так как допрос обвиняемого возможен лишь после предъявления обвинения, сформулированного на основе достаточности доказательств, которые устанавливаются: протоколами осмотра места происшествия, местности, помещения, трупа, протоколами обыска, выемки, задержания, освидетельствования, показаниями подозреваемых, потерпевших, свидетелей. Норма же ч. 2 ст. 173 УПК РФ, обязывающая следователя спросить обвиняемого о признании им вины, не применяется при допросе подозреваемого.

Практика свидетельствует, что именно производство неотложных следственных действий позволяет следователю получить совокупность достаточных фактических данных, являющихся основой обвинения на предварительном следствии и изложенных в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. Эти доказательства дают возможность следователю считать установленными событие преступления, квалификацию преступления, отсутствие обстоятельств, устраняющих уголовную ответственность и лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого. Для уяснения всех этих обстоятельств никакого значения не имеет признание или непризнание обвиняемым своей вины.

Доказательственное значение могут иметь только фактические данные, содержащиеся в показаниях обвиняемого, признание же вины само по себе не предусмотрено в перечне видов доказательств. Однако на практике в приговорах судов и обвинительных заключениях часто можно встретить указание на то, что виновность обвиняемого (подсудимого) подтверждается признанием им своей вины. В случае, когда обвиняемый (подсудимый) дает показания о событии преступления, обстоятельствах его совершения, его мотивах и т.д., то есть уличающие его показания, это, безусловно, важнейший источник доказательственной информации. Когда же на вопрос суда или следователя он отвечает, виновен ли он в преступлении, то в ответе на этот вопрос такой информации нет, ибо она содержит не фактические данные, а правовую категорию вины. Решение же вопросов права - прерогатива суда. Исследовав и оценив показания обвиняемого в совокупности с другими доказательствами по делу, судья, основываясь на своем внутреннем убеждении и нормах Закона, должен решить вопрос о виновности.

И еще один момент. В настоящее время вопрос о обязанностях защитника по уголовному делу в случае признания его подзащитным своей виновности в преступлении, которого он, судя по материалам дела не совершал вызывает затруднения как в научной литературе так и в практической работе.

Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» в п. 3 ч. 4 ст. 6 запрещает адвокату занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в наличии самооговора доверителя. Однако признание обвиняемым своей вины может быть ложно не только в случае самооговора, но и по причинам, о которых уже говорилось выше: в силу юридической неграмотности обвиняемый может заявить о своей виновности в совершении преступления без учета того, что уголовный закон признает данное деяние преступным лишь при совершении его умышленно или только с прямым умыслом; обвиняемый может признать себя виновным в более тяжком преступлении, чем он совершил в действительности и т.п.

Защитник прежде всего должен выяснить причины, побудившие человека к свидетельству против самого себя Одно дело, если его заставили это сделать, другое, если обвиняемый сознательно выгораживает истинного преступника. Как уже было отмечено, бывает, что обвиняемый просто не понимает смысла предъявленного обвинения, с которым соглашается. Адвокат, усмотрев в материалах дела основания усомниться в сделанном обвиняемом признании, обнаружив любые оправдательные доказательства обязан указать на них подзащитному и предложить отказаться от такого признания. Если адвокат убежден в ошибочности сделанного подзащитного признания вины, он не только вправе, но и обязан убедить его отказаться от этих показаний.

Рязановский В.А. Единство процесса. М.: Городец, 1996. С.30.

Мизулина Е.Б. Независимость суда еще не есть гарантия правосудия // Государство и право. 1992. №4. Указ. соч. С. 55.

Александров А. О значении концепции объективной истины // Российская юстиция. 1999. №1. С. 23.

Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М., 1941. С. 28.

Александров А. Указ. соч. С. 23.

Пашин С.А. Проблемы доказательственного права // Судебная реформа: юридический профессионализм и проблемы юридического образования. Дискуссии. - М., 1995. - С. 312, 322.

Панькина И.Ю. Некоторые аспекты эволюции теории доказывания в уголовном судопроизводстве России // Школы и направления уголовно-процессуальной науки. Доклады и сообщения на учредительной конференции Международной ассоциации содействия правосудию. Санкт-Петербург, 5-6 октября 2005 г. / Под ред. А.В. Смирнова. СПб., 2005.

Смирнов А.В., Калиновский К.Б. – Уголовный процесс: Учебник для вузов. – Спб.: Питер, 2005. – с. 181.

См.: Винберг А.И. Криминалистика. Введение в криминалистику.- М.,1950. Вып.1.- С.8; Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. Сущность и методы. М.,1966.- С. 44-53; Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. Общие и частные теории.- М..1987.- С. 217-218.

См.:Ларин А.М. Работа следователя с доказательствами.- М.,1966.- С. 43-66; Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе.- Воронеж, 1978.- С.211.

См.: Шейфер С.А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе: методологические и правовые проблемы.- Саратов, 1986.- С.41-42.

См.: Шейфер С.А. Указ. соч.- С.55-73; Кипнис Н.М. Указ. соч.- С. 65-66.

Резепов В.П. Субъекты доказывания в советском уголовном процессе // Уч. Зап. ЛГУ. – 1958. - С.112.

Чеджемов Т.Б. Судебное следствие. – М.: Юрид. лит., 1979. – С. 9.

Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. - Тольятти: Волжский университет им. В.Н. Татищева, 1997. / http://www.ssu.samara.ru/~process/gl2.html.

Кузнецов Н.П. Доказывание и его особенности на стадиях уголовного процесса России. Автореф. дисс. на соискание уч. степени д-ра юрид. наук.- Воронеж, 1998. - С.152.

Григорьева Н. Принципы уголовного судопроизводства и доказательства // Российская юстиция. - 1995. - №8. - С. 40.

Смирнов А.В. Реформы уголовной юстиции конца XX века и дискурсивная состязательность // Журнал российского права. - 2001. - № 12. / http://kalinovsky-k.narod.ru/b/sav-2001.htm.

Шамардин А.А. Некоторые аспекты закрепления элементов принципа диспозитивности в УПК РФ // Роль университетской науки в региональном сообществе: Материалы международной научно-практической конференции (Москва-Оренбург, 1-3 сентября 2003 г.). В 2-х частях. Ч. 2. - Москва - Оренбург: РИК ГОУ ОГУ, 2003. – С. 300.

Смирнов А.В. Указ. соч.

Оправдываться - значит уже на половину признать себя виновным.
Андрей Белянин

Сегодня я хочу рассказать об одном важном правиле заполнения протокола об административном правонарушении. Применив данное правило лишь однажды, Вы тем самым, сэкономите не одну тысячу рублей Вашего семейного бюджета, а также существенно облегчите процедуру возврата Вашего водительского удостоверения.

Итак, правило звучит следующим образом:

Попробуем вместе разобраться, что это значит, и как применять правило.

Административный процесс значительно отличается от уголовного тем, что в уголовном процессе, раскаявшись и признав свою вину, Вам смягчат наказание.

В административном процессе напротив, признав свою вину , Вы собственноручно подпишите себе тот вид наказания, которое заслуживаете, на основании той статьи, по которой Вас пытаются привлечь.

При рассмотрении административного дела судье лишь будет необходимо с Вами согласиться и внести Ваше признание, в судебный акт.

Судья при рассмотрении административного дела в первую очередь обращает внимание на то, имеются ли Ваши подписи в протоколах (об этом мы подробно говорили в статье " " ), а также на то, что Вы указали в протоколе об административном правонарушении в графе «объяснения».

Большинство водителей дают письменные объяснения, под диктовку сотрудников ГИБДД и тем самым признают свою вину.

К примеру , водителя привлекают по статье управление транспортным средством в алкогольном опьянении. Водитель, в протоколе пишет: «Вину признаю. Выпил сто грамм водки».

Либо водителя привлекают по статье выезд на полосу, предназначенную для встречного движения. Водитель в протоколе указывает: «Задумался. Знак не заметил, поэтому и выехал на полосу встречного движения».

Какое решение должен вынести судья?! Водитель сам признал свою вину. Правосудие свершилось.

Помните, что суд не ставит цель лишить Вас водительского удостоверения. Суд устанавливает истину, виновны Вы или нет в совершенном административном правонарушении. Действительно ли Вы совершили то правонарушение, которое указано в протоколах.

Доказать Вашу вину обязаны сотрудники ГИБДД. Именно они собирают доказательства Вашей виновности.

Одним из Важных принципов справедливого правосудия является принцип состязательности сторон. Одна сторона обвиняет (в нашем случае сотрудники ГИБДД), другая сторона доказывает свою невиновность. Признавая свою вину, Вы существенно облегчаете процесс доказывания вашей виновности, выполняя основную часть работы за сотрудников ДПС.

Знайте, что закон позволяет Вам не признавать свою вину в совершенном административном правонарушении. Данное положение закреплено в статье 1.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, которое звучит следующим образом:

Лицо подлежит административной ответственности только за те административные правонарушения, в отношении которых установлена его вина .

Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, считается невиновным, пока его вина не будет доказана и установлена вступившим в законную силу постановлением судьи, органа, должностного лица, рассмотревших дело.

Лицо, привлекаемое к административной ответственности, не обязано доказывать свою невиновность.

Статья 51 Конституции Российской Федерации также закрепляет презумпцию невиновности: Никто не обязан свидетельствовать против себя самого.

Поэтому никогда не оправдывайтесь и не сочиняйте легенды. Будьте спокойны и рассудительны. В протоколах указывайте: вину не признаю. Пусть сотрудники ДПС доказывают Вашу вину, пусть суд устанавливает правду в соответствии с действительностью.

Каждый должен заниматься своим делом.

Ну а мы, запомним главное правило: Водитель! Никогда не признавай свою вину в совершенном административном правонарушении.

На этом всё!

И помните: «Пешком хорошо, на машине - лучше!»

— Шакал я паршивый - у детей деньги отнял,
детский сад ограбил!
Из фильма «Джентльмены удачи»

Признавать ли свою вину? - для обвиняемых по уголовным делам экономического характера, возбуждаемым по признакам ч. 4 статьи 159 УК РФ, и их адвокатов это вопрос стратегического порядка. От того, насколько правильно он будет разрешен на следствии и в суде, зависит не столько то, осудят ли подзащитного со 100% вероятностью, или же лишь с 99,7%, а прежде всего то, получит ли клиент шанс уйти из зала суда без наручников.

Казалось бы, чего проще: твердо стой на том, что ты ни в чем не виноват, а там, авось, пронесет - следователь не докопается до слабых мест, расторопный адвокат по мошенничеству найдет нужные «зацепки», а добрый судья, даст бог, примет справедливое и мудрое решение аккурат в твою пользу. И как правило, предприниматели, обвиняемые в экономических преступлениях и мошенничестве, свою вину признавать очень и очень не хотят. Признавать трудно психологически - вроде как сам на себя пишешь донос, сам себя предаешь, и назад пути уже не будет. А как к этому отнесутся родные, близкие, друзья, партнеры по бизнесу? Это же катастрофа!

На самом деле, катастрофа в другом - в выборе ложной (а иногда просто самоубийственной) защитной позиции по уголовному делу. В недооценке ситуации. В бестолковости и конформизме адвоката. В собственном безотчетном страхе. И это прямой путь в тюрьму. И ведь вроде бы все идет поначалу ничего, и даже где-то гладко: в уголовном деле - масса «зацепок», адвокаты потирают руки и настраивают на благоприятный исход - но… кажется, мир рушится, когда в зале суда на тебя надевают наручники. Особенно, если ты женщина, и у тебя ребенок, муж, семья.

Вот классический случай. Взял недавно в работу уголовное дело со стадии апелляционного обжалования приговора. Руководители предприятия приговорены к реальному лишению свободы за то, что, получив по госконтракту бюджетные средства (примерно 10 млн. рублей), самонадеянно пытались произвести предусмотренный этим контрактом технически сложный товар, которого никогда раньше не производили. Товар изготовить и поставить не удалось. Полученные деньги частью растратили на производство, а частью присвоили. Затем само предприятие вместе с долгами «продали» в другой регион, и там ликвидировали.

Позиция защиты с подачи прежних адвокатов на следствии была предельно простой, если не сказать - примитивной: вину не признаем, показания давать не желаем.

Это была серьезная профессиональная ошибка. Туполобое отрицание вины всегда раздражает судей. Но самое главное - адвокаты не должны были забывать, что сейчас, когда государственная казна пуста, от ответственности за растрату и присвоение бюджетных денег ничто спасти не может. Государство обязательно придет за своими деньгами. И если ты не готов возвратить их добровольно, оно придет за тобой в виде следователя, прокурора, судьи и тюремного надзирателя. Такова сейчас правоохранительная и судебная политика. Противопоставлять ей себя - все равно, что, извините, пИсать против ветра.

Что тут требовалось от адвокатов? Во-первых, правильно и точно оценить судебную перспективу дела. Проанализировать всю имеющуюся информацию и поставить диагноз. Правда, клиенты не всегда откровенны, поэтому должен уметь задавать вопросы и быть сообразительным. Тут сильно помогает опыт из прежней жизни - опыт следователя, прокурора, судьи, да и просто хороший адвокатский опыт.

Во-вторых, если из оценки судебной перспективы дела неизбежно вытекает обвинительный приговор по ч. 4 ст. 159 УК РФ, адвокат по экономическим преступлениям и делам должен честно сказать это прежде всего самому себе (именно так!), а потом не побояться сказать и подзащитному. Даже, если есть риск потерять его как клиента. Но ни в коем случае не делать вид, что все будет хорошо, и надувать щеки, беспардонно выдавая себя за ангела-хранителя.

Тут надо брать на себя не роль психотерапевта, которую так любят многие адвокаты, а роль хирурга: следует совместно с клиентом обсудить ситуацию и доходчиво объяснить ему, что задача отрицать вину и добиваться оправдания в суде в этих конкретно взятых условиях нереальна и недостижима. Необходимо пойти на определенные жертвы и поумерить свои амбиции. Стратегия защиты в этом случае должна быть направлена на максимальное смягчение приговора, а тактика заключаться в признании вины, раскаянии и, по возможности, в возмещении ущерба, хотя бы частичном.

Клиент должен понять, что набор таких смягчающих обстоятельств очень убедителен и весом с точки зрения настоящего правосудия. Он дает хорошие шансы на условный приговор, особенно женщине с несовершеннолетним ребенком или человеку в возрасте.

Ну, а если клиент все-таки не согласен идти на признание вины? - Что ж, у адвоката нет выбора. Он всегда должен защищать позицию своего клиента, а не свою собственную. Даже если она не совсем разумна. Главное, чтобы она была осознана подзащитным с точки зрения всех наиболее вероятных последствий.