Правовая реформа в рф. Правовое обеспечение реформы государственного управления. Реформа органов местного самоуправления

В субботу первого июня тысяча восемьсот сорок четвертого года без десяти минут десять тишину влажного летнего вечера, окутавшего Вулидж, восточный район британской столицы, разорвали приветственные пушечные залпы. Салютом из двадцати одного орудия Лондон встречал три парохода, бросившие якоря в Темзе. От причалов к гостям тут же устремилось множество катеров и лодок. На мачте «Циклопа» развевался императорский штандарт с черным двуглавым орлом на оранжевом поле - свидетельство того, что на борту находится государь всея Руси его императорское величество Николай I. По приглашению своей царственной родственницы ее величества Виктории, королевы Соединенного Королевства и Ирландии, российский император прибыл в Англию с государственным визитом.

На катере, возглавлявшем флотилию легких судов, которые спешили к стоявшим на якоре кораблям, находились британский посол в Санкт-Петербурге лорд Блумфилд и русский посол при Сент-Джеймском дворе барон Бруннов. За ними следовали лодки с прочими официальными лицами. Император тепло приветствовал Блумфилда и Бруннова, после чего отправился на берег в сопровождении свиты, в которую входили князья Васильчиков и Радзивилл, граф Орлов и генерал д"Адлерберг. К полуночи император и прибывшие с ним персоны со всеми удобствами расположились в Эшбернем-Хаусе, особняке российского посольства на Дувр-стрит, после чего его величество отошел ко сну.

На следующее утро, в девять тридцать, принц Альберт нанес визит царю. Николай встретил принца-консорта на лестнице и заключил его в дружеские объятия. Через полтора часа принц убыл, дабы император мог посетить литургию в русской православной часовне на Уэлбек-стрит. В половине второго принц Альберт вернулся в Эшбернем-Хаус с двумя экипажами и сопроводил императора и его свиту в Букингемский дворец.

Приглашение посетить Британию было направлено Николаю в начале марта. Получив согласие императора, британский двор начал готовиться к приему его величества. Однако русский царь неделю за неделей откладывал свой отъезд из Санкт-Петербурга: у Александры, младшей дочери императора (в семье ее называли Адиной), которая была на четвертом месяце беременности, открылось неизвестное заболевание, напоминавшее разновидность туберкулеза. К середине мая в состоянии молодой великой княгини наметилось заметное улучшение, и тревога ее августейшего отца уменьшилась.

В то же время мировые события вдали от Санкт-Петербурга разворачивались неожиданным образом. Французский адмирал Дюпети-Туар изгнал с Таити английского миссионера Притчарда и вступил во владение островом. Это привело к тому, что к восемнадцатому мая Англия и Франция находились в состоянии конфликта. В Северной Африке французы отправили экспедиционный корпус в Марокко - этот шаг Англия восприняла как угрозу ее интересам в Тунисе. Однако еще более серьезную проблему представляла публикация некоей любопытной брошюры принца Жуанвиля, сына Луи-Филиппа и вице-адмирала французского военного флота, в которой автор одобряет нападения на прибрежные населенные пункты Англии и их разрушение. В свою очередь британская пресса отражала охватившие британцев антифранцузские настроения.

Давно желавший союза России и Англии, Николай I решил воспользоваться удобным случаем, который представился благодаря ухудшению отношений между Англией и Францией. Важно отметить, что он покинул Санкт-Петербург, не предупредив и не поставив в известность о своих планах многих министров. Когда император уже плыл к месту назначения, в Лондон отправился особый курьер, которому надлежало сообщить королеве о скором прибытии русского царя. У Виктории оставалось лишь около суток, чтобы подготовиться к встрече. Время для визита было выбрано неудачно: всего несколькими днями ранее в Англию приехал король Саксонии, расположившийся в Букингемском дворце. К тому же сама молодая королева была на седьмом месяце беременности.

Императорский кортеж прибыл ко дворцу, и королева встретила российского царя в Большом зале. Они обнялись и обменялись поцелуями. Николаю представили короля Саксонии, после чего три монарха отобедали. Ближе к вечеру Николай нанес краткие визиты герцогу и герцогине Кембриджским, герцогу Глостерскому, принцессе Софии (престарелой дочери Георга III) и герцогу Веллингтону, герою Ватерлоо. Затем император вернулся в российское посольство, дабы отдохнуть. Вечером того же дня в Букингемском дворце был дан грандиозный банкет, и Николай смог впервые встретиться лицом к лицу с членами британского правительства - премьер-министром сэром Робертом Пилем, министром иностранных дел лордом Абердином и другими. Встреча была неофициальной, никаких отчетов о состоявшихся в этот вечер дипломатических беседах не составлялось.

Следующее утро было посвящено отдыху. Николай совершил прогулку по Риджентс-парку и лондонским улицам. Заглянув в ювелирный магазин Мортимера и Ханта, император изволил приобрести драгоценности на сумму пять тысяч фунтов. Герцог Девонширский, который в 1826 году присутствовал на коронации Николая в качестве чрезвычайного британского посла, удостоился приглашения на обед в российское посольство. Во второй половине дня император нанес протокольный визит премьер-министру, а затем в сопровождении барона Бруннова на поезде отправился в Виндзор, куда ранее отбыли королева, принц Альберт и король Саксонии. В Слафе императора и его свиту встретил принц Альберт, все пересели в кареты и вскоре прибыли в Виндзорский замок. Здесь императору предстояло провести четыре дня, и за это время его величество по достоинству оценил красоту и удобство загородной королевской резиденции. «Это место достойно вас», - сказал он Виктории.

Во вторник после полудня принц Альберт пригласил императора и саксонского короля в Эскот на традиционные июньские скачки. Королева осталась в замке. День был ясным, теплым и безветренным - идеальная погода для торжественного открытия скачек. К сожалению, количество зрителей на ипподроме было несколько меньшим, чем в предыдущие годы, однако трибуны отнюдь не пустовали. В час дня с небольшим императорский кортеж, возглавляемый лордом Росслином, который в те годы занимал пост лорда-егермейстера и в этом качестве представлял ее величество на Эскотских скачках, прибыл на место.

В первой карете разместились русский император, король Саксонии и - напротив монархов - принц Альберт. На простом синем сюртуке Николая не было никаких наград и отличий. Саксонский король был также в гражданском платье, но с лентой ордена Подвязки. В других экипажах прибыли герцог Веллингтон, сэр Роберт Пиль, лорд Абердин, а также другие вельможи трех монарших дворов Европы. Все они были встречены приветственными возгласами и аплодисментами.

Стоило в королевской ложе появиться императору и королю Саксонии, приветствия зазвучали громче и достигли апогея, когда к монархам присоединился герцог Веллингтон. Затем начались скачки. В продолжение состязаний царь был вовлечен в оживленную беседу с принцем Альбертом, который давал Николаю пояснения по поводу особенностей этого вида спорта. Когда наступило заключительное - и главное - событие дня, состязание на Кубок королевы, победительницей которого стала молодая кобыла по кличке Элис Готорн, царственные гости спустились на беговую дорожку, чтобы оценить достоинства лошади. Полиция с трудом смогла удержать толпу поклонников российского императора, которая бурно изъявляла свой восторг по поводу появления августейшей особы в столь непосредственной близости. Заметив на мундире одного из полицейских медаль участника битвы при Ватерлоо, Николай тут же осведомился, в каком полку служил ветеран, на каком участке знаменитого сражения он дрался в 1815 году, а также задал ему другие вопросы, связанные с великой победой англичан под командованием герцога Веллингтона.

Затем, к немалому удивлению окружающих, император оставил свою свиту, вошел в толпу и принялся пожимать руки обрадованных этой возможностью зрителей. Тщетно старались последовать за ним граф Орлов и барон Бруннов. Николай, похоже, получал истинное удовольствие от происходящего и, вернувшись наконец к сопровождающим его персонам и разглядев тревогу на их лицах, спросил: «Что это с вами? Здесь никто не желает мне зла». Стоявшие рядом англичане молчали, стараясь не выказывать явно свои опасения: ведь в Англии нашли убежище сотни поляков, покинувших родину после того, как российский император подавил их восстание. Большинство этих несчастных беженцев были фанатичными националистами, и при этих обстоятельствах никто не мог поручиться за безопасность государя.

Тем же вечером в Виндзорском замке, в галерее Ватерлоо, состоялся большой прием. Длинный стол был украшен экзотическими цветами, разбросанными среди предметов драгоценного сервиза. В центре возвышался огромный золотой подсвечник в виде фигуры святого Георгия, поражающего копьем дракона. Бесчисленные золотые канделябры освещали зал. Оркестр шотландских гвардейцев из полка принца Альберта играл популярные в ту эпоху мелодии - вальсы, польки и отрывки из опер Андреаса Ромберга и Винченцо Беллини. Однако танцев не было, поскольку двор находился в состоянии официального траура по отцу принца Альберта герцогу Саксен-Кобург-Готскому.

После торжественного ужина, а также на следующий день русский император вел весьма серьезные переговоры с премьер-министром и членами кабинета. Николай оставил больную дочь и проделал путешествие длиною в две тысячи семьсот пятьдесят километров отнюдь не ради удовольствия побывать на скачках и принять участие в торжественных приемах. Император давно мечтал склонить Британию к соглашению касательно Турции. Его желание добиться одобрения российской политики по отношению к Оттоманской империи было весьма велико.

За пятнадцать лет до описываемых событий император учредил комиссию из семи человек, на которую возложил обязанность выработать рекомендации по государственной политике России в отношении Турции. Со времен Екатерины II Россия мечтала осуществить свою «историческую миссию» - ускорить распад Оттоманской империи и получить наконец контроль над Константинополем и Проливами (Босфором и Дарданеллами), «воротами в собственный дом». Вот что в 1854 году писал о значении Проливов герцог Аргайл:

Пожалуй, на физической карте мира не найдется столь же необычного и важного в политическом отношении места, как проливы Босфор и Дарданеллы с Мраморным морем между ними. Нигде более вы не найдете внутреннего моря шириной более 700 миль (1125 км), которое омывает берега двух континентов и вход в которое настолько узок, что владеющее им государство становится обладателем стратегической позиции, одновременно неуязвимой для обороны и чрезвычайно сильной для нападения. Если Россия добьется суверенитета над этой областью в добавление к тому, чем она уже владеет, Черное море превратится в русское озеро, Дунай станет русской рекой, а некоторые богатейшие территории Восточной Европы и Западной Азии предоставят России неисчерпаемые источники как людских ресурсов, так и денег и кораблей. В этом случае, принимая во внимание также преимущества уникального географического положения, Россия обретет непомерную власть над всей Европой.

Назначенная государем комиссия, которую возглавил граф Виктор Кочубей, состояла из высших государственных чиновников. Входил в нее и канцлер граф Нессельроде. «Нам предстоит решить, - писал он, - является ли сохранение правительства Турции опасным для России или, напротив, принесет пользу… Идея изгнать турок из Европы и восстановить почитание истинного Господа в храме Святой Софии представляется очень привлекательной, и осуществление ее обеспечит нам место в истории. Однако что от всего этого выиграет Россия? Славу - несомненно, но при этом она утратит все реальные преимущества от соседства со страной, ослабленной серией удачных для нас войн, и с неизбежностью вступит в борьбу с главными европейскими державами».

Комиссия заседала в обстановке строгой секретности и после продолжительной дискуссии пришла к единодушному решению: в интересах России как можно дольше сохранять неразделенную, но слабую Турцию. В случае расчленения Оттоманской империи, по мнению комиссии, Австрия, Британия и Франция заявят о своих претензиях на часть турецкой территории. В результате у России появятся три сильных соседа вместо одного слабого. Более того, аннексия Константинополя может привести к ослаблению связей между южными провинциями России и Санкт-Петербургом. Украина, Грузия и Бессарабия смогут усмотреть в Константинополе некий новый политический центр, и при таком развитии событий сама Российская империя окажется под угрозой распада. Поэтому, заключила комиссия, России следует стремиться к сохранению существующего положения Турции.

Далее комиссия Кочубея выступила с рекомендацией, согласно которой Россия не должна стремиться к восстановлению единой Турции, буде эта империя распадется вследствие ее внутренней слабости. Напротив, в этом случае России следует незамедлительно вступить в переговоры с другими европейскими странами, чтобы на дружественной основе урегулировать проблему преемственности власти и мирным путем решить вопросы управления территориями и населением бывшей Оттоманской империи.

Эти советы были восприняты Николаем и лежали в основе российской политики в отношении Турции вплоть до того момента, когда разразилась Крымская война.

Принятие такой политики русским царем стало внутренним делом России, односторонним решением, которое не имело под собой международной основы. И теперь Николай намеревался закрепить эту политику международным соглашением.

Революционные события тысяча восемьсот тридцатого года, потрясшие основы старого порядка во всей Европе, в значительной мере сблизили Россию и Австрию. Эти две империи считались бастионами консерватизма и реакции. Помимо прочего Австрия имела весьма протяженную границу с Оттоманской империей и в течение столетий принимала активное участие в турецких делах. Вполне логично поэтому, что эта страна была заинтересована в международном соглашении по Турции в первую очередь.

К началу тридцатых годов международное положение Турции серьезно пострадало. Мятежи во владениях Оттоманской империи достигли угрожающих масштабов. Мухаммед-Али, бывший албанский торговец табаком, сумел установить контроль над Египтом, который находился под турецким протекторатом. Более того, он угрожал захватом Константинополя и установлением там нового режима. Появление сильной Египетской империи на побережье Босфора отнюдь не отвечало интересам России. К тому же Египет активно поддерживала Франция, и сама мысль о захвате Константинополя страной, находящейся под сильнейшим французским влиянием, была России ненавистна. Австрия эти опасения русских разделяла.

В январе 1833 года император Николай послал своего военного министра графа Татищева в Вену с поручением встретиться с австрийским канцлером и выяснить его позицию. Меттерних сразу оценил выгоды австро-русского союза, и вскоре между двумя странами был подписан Мюнхенгрецкий договор. Договаривающиеся стороны провозглашали, что намерены не только сотрудничать в поддержке существующего турецкого режима, но и, в случае падения Махмуда II, сохранить свой союз при разделе Оттоманской империи. Нессельроде назвал Мюнхенгрецкий договор «блистательной дипломатической победой», поскольку был уверен, что при любом, даже непредвиденном, развитии событий «Австрия будет на стороне России, а не против нее». Остался доволен и Меттерних, поскольку будущие восточные притязания России оказывались в известной мере ограниченными, а Австрии отходил неплохой кусок Турции после - и в случае - гибели последней.

Провозглашение австро-российского альянса, к которому присоединилась и Пруссия, стало важным шагом к осуществлению планов Николая по выстраиванию общей политики великих европейских держав в отношении Турции. Однако для полной гарантии мирного раздела турецкого наследства в случае распада Оттоманской империи русский царь полагал абсолютно необходимым заключение соответствующего договора с одной из двух великих держав Запада - Францией или Англией.

Франция, колыбель революции, была главной силой в Европе, противостоявшей консерватизму, тогда как Николай, ярый противник любых революционных идей, был воинствующим поборником ancient régime . Мало того, Франция поощряла и поддерживала египетское восстание против Махмуда II, угрожавшее мирному развитию событий. С другой стороны, Англия обладала самым крупным в мире флотом, который мог причинить России значительный ущерб. Но этот же флот мог и сгладить противоречия в позициях разных стран по турецкой проблеме. Российское правительство решило побудить к союзу именно Англию, и с этой целью император Николай II находился теперь в Виндзорском замке.

По завершении грандиозного приема гости потянулись из галереи Ватерлоо в соседние помещения замка. Значительная часть дам и господ направилась в Большой зал, где личный оркестр Ее величества ожидал сигнала, чтобы усладить слух собравшихся. Впрочем, царь Николай, сэр Роберт Пиль и лорд Абердин предпочли уединиться в кабинете, где провели несколько часов.

Королева рано оставила общество, удалилась в личные покои и села за письмо своему дяде, бельгийскому королю Леопольду, где поделилась впечатлениями о русском императоре и его визите:

Дорогой дядюшка… Визит императора стал великим событием, и здесь все весьма польщены оказанной нам честью. Он просто поражает: по-прежнему очень красив, профиль изыскан, манеры величавы, отменно учтив - любезен и внимателен до такой степени, что это внушает тревогу. При этом выражение его глаз пугает, такое я видела впервые в жизни… Улыбается он редко, и эта улыбка не кажется радостной. Впрочем, рядом с ним чувствуешь себя вполне непринужденно. Когда я думаю, что мы сидим за завтраком или идем на прогулку с величайшим на земле властелином, это кажется мне сном… Император позабавил саксонского короля и меня, признавшись, что был весьма embarrassé , когда ему представляли различных людей, и чувствовал себя очень неловко во фраке, к которому совершенно не привык…

Ваша преданная племянница.

Виктория.

Через несколько дней, когда Николай уже покинул Англию, королева вернулась к этому письму:

Мы с императором получили возможность узнать друг друга. Многое в нем мне по душе. Думаю, его натуру надо понять и принимать такой, какова она есть. Он строг, суров и непреложно следует принципам и собственному пониманию долга - ничто на свете не может заставить его этим принципам изменить. При этом он не очень умен, не слишком хорошо воспитан и недостаточно образован. Императора интересуют только политика и военные вопросы, ко всему прочему, включая искусство, он невосприимчив. При этом, я уверена, он вполне искренен - даже тогда, когда действия его нельзя назвать иначе как деспотичными: они происходят из твердого убеждения, что иначе управлять страной невозможно… Я бы назвала его чересчур откровенным: он напрасно высказывает свои мысли столь открыто и ему с трудом удается сдерживать себя. Он очень хочет, чтобы ему верили, и, должна признаться, я действительно склонна верить его личным обещаниям. Добавлю, что чувства его сильны, он глубоко ощущает доброту и любит жену и детей, причем всех детей, не только своих. Семейная жизнь для него очень важна. Когда в комнату, где мы находились, вошли мои дети, он сказал: Voilé, les doux moments de notre vie… (фр.).

Вот сладостные моменты нашей жизни (фр.)

В завершении (фр.)

В предисловии мы пообещали, что, проанализировав 1844 год как дату и событие, попробуем определить значение 1844 года для нашего времени. Теперь мы готовы к этому. Для начала попытаемся ответить на вопрос: «Откуда произошло название «адвентист»?»

«Легкий вопрос, — ответите вы. — Адвентист — это человек, верящий в скорое пришествие Христа, а адвентисты седьмого дня как раз и верят, что Христос скоро придет».

Но подождите. Диспенсационалисты, люди, говорящие о «тайном восхищении», тоже верят в скорое пришествие Христа. Фактически многие из них считают, что Он придет раньше, чем на это надеются адвентисты седьмого дня. Многие Диспенсационалисты учат, что Христос может прийти в любую минуту и забрать даже автомобилистов и летчиков из их транспортных средств… 1

Мы хотим сказать только одно: хотя Диспенсационалисты верят, что Христос придет скоро, очень скоро, они не являются адвентистами и не хотят, чтобы их называли этим именем.

Поэтому в имени «адвентист» должно быть что-то особенное, несущее глубокий смысл. И здесь вновь надо обратиться к 1844 году.

Первоначальное значение понятий «адвент» и «адвентист» . Слово «адвент» на латыни означает прибытие, или пришествие. Большинство адвентистов седьмого дня знают об этом. Но большинство протестантов и католиков под пришествием Христа понимают Его Первое пришествие. Вероисповедания, придерживающиеся церковного календаря, празднуют адвент, или пришествие, в течение четырех недель перед Рождеством. По воскресеньям накануне Рождества они читают пророчества Ветхого Завета, предсказывающие рождение Мессии. В зависимости от взглядов служителей они могут обратиться к пророчествам о Его втором пришествии.

Следовательно, в 30-е годы прошлого столетия Уильям Миллер проповедовал не о пришествии Христа в конце 2300 дней, а о Его втором пришествии. Когда в начале 40-х годов движение миллеритов стало разрастаться и активизировать свою деятельность, их лагерные и другие большие собрания начали воспринимать как собрания ожидающих «Второй адвент» (т. е. Второе пришествие). Само движение получило известность как движение «Второго адвента». А последователей Уильяма Миллера стали называть «вторыми адвентистами». Это сущая правда!

Но «вторые адвентисты» — громоздкое название, и поскольку не было христиан, называвших себя «первыми адвентистами», в употребление вполне естественно вошло слово «адвентисты».

Сегодня адвентисты седьмого дня называют основное периодическое издание своего вероисповедания «Адвентистским обозрением». Впервые оно появилось в октябре 1850 года, и полное его название звучало следующим образом: «Обозрение Второго пришествия и субботний вестник». Первая половина названия — «Обозрение Второго пришествия» указывало на то, что его редактор Джеймс Уайт планировал обобщить все доказательства относительно того, что движение «Второго адвента» 1840-1844 гг. было делом Божьим.

Обратите на данный момент пристальное внимание. Миллер и его «вторые адвентисты» верили, что Второе пришествие состоится скоро, поскольку исполнились 2300 дней. До великого разочарования они верили, что Второе пришествие состоится по окончании 2300 дней в 1844 году. После великого разочарования те, кто по-прежнему верил, что 2300 дней закончились в 1844 году, продолжали верить, что Второе пришествие произойдет скоро, поскольку в 1844 году начался последний суд.

Официально название «адвентист седьмого дня» было принято в 1860 году на общем голосовании в Батл-Крике. Теперь вы, наверно, понимаете, что термин «адвентист» означал не просто веру пионеров в скорое пришествие Христа. Он означал, что они верят в скорое пришествие Христа, поскольку исполнились 2300 дней.

В следующей главе мы убедимся, что и вторая часть названия — «седьмого дня» — основана на 2300 днях. А пока мне хотелось бы немного обсудить то обстоятельство, что 1844 год является самым убедительным признаком скорого пришествия Христа.

1844 год — главный признак второго пришествия . Это объясняется тем, что в 1844 году начался последний суд.

Почти все христиане во все времена и во всех странах фактически связывали последний суд со Вторым пришествием. Если им говорили о близости Второго пришествия, они заключали из этого утверждения, что последний суд также вскоре начнется. Однако наше преимущество и наш долг в рамках вести первого ангела — сообщать людям, что последний суд уже начался.

А если последний суд уже начался, то мы, безусловно, достигли последнего времени!.

1844 год в истинном свете . Вместе с тем мы понимаем, что 1844 год давно уже канул в лету. Как эта дата может убедить людей, живущих на пороге XXI столетия в том, что Второе пришествие близко?

Нам надо посмотреть на ситуацию под другим углом. Вместо того чтобы оглядываться на 1844 год и 150 минувших с той поры лет, давайте вернемся к началу истории человечества и будем рассматривать 1844 год как в будущем отстоящий от нас на шесть тысяч лет.

Давайте встанем рядом с Адамом и Евой на вершине горы за вратами Едема и поможем им сквозь слезы заглянуть в будущее, в то время, когда Иисус умрет за их грех на кресте. Чтобы различить крест из Едема, мы должны были бы пронизать взором четыре тысячи будущих лет! Вместе с ними мы исследуем первые две тысячи лет и только в самом конце этого периода видим Ноев потоп и жизнь Авраама. Проходит еще 500 лет после Авраама — только тогда начинается исход. (Вспомним, что 500 лет — это срок, более чем в два раза превышающий всю историю Соединенных Штатов Америки и более чем в три раза — время, которое прошло между 1844 и 1990 годами).

Вместе с Адамом и Евой мы продолжаем смотреть в будущее. Мы видим, как через 500 лет после исхода Давид сражает камнем, выпущенным из пращи, великана Голиафа, и нас охватывает радостное волнение. Но проходит еще 500 лет, прежде чем на земле рождается Даниил и возникает Вавилонская империя… после этого появляется и уходит в тень Мидо-Персия… затем Греция… затем Рим. Внезапно у нас на глазах появляются слезы, потому что мы видим нашего дорогого Иисуса, висящего на кресте, — и это через четыре тысячи полных лет после того, как Адам и Ева съели запретный плод.

Мы мысленно оставляем наших прародителей размышлять о кресте со смешанными чувствами, продолжая исследовать тему Второго пришествия. Надо изучить еще почти 500 лет, чтобы дойти до события, которое теперь мы называем древней историей: падение Рима в 476 г. н. э. А затем в 538 году начинаются 1260 символических дней. Еще почти 1000 лет остается до открытия Америки европейцами в 1492 году, и примерно еще 300 лет до провозглашения Декларации независимости в 1776 году.

День уже заканчивается, и западный горизонт окрашивается багрянцем, когда наконец-то, после того как почти уже угасла последняя надежда, с наших уст срывается победный возглас. «Вот они, — закричали мы, — три ангела! Они летят на облаках заката!» Тщательно всмотревшись, мы видим под ними столп исполнившихся пророчеств с начертанными на нем золотыми цифрами «1844».

В свете Едема, в начале шести тысячелетий человеческой истории, едва можно различить промежуток времени между 1844 и 1990 годом. Эти 150 лет между 1844 и 1990 годами составляют только одну сороковую, или 2,5 процента истории человечества. Более 97 процентов человеческой истории прошло до 1844 года. Да, мы действительно живем в последнее время. Как таковой последний суд начался только вчера. До Второго пришествия осталось совсем немного.

Не только 1844 год . 1844 год является основным признаком близости Второго пришествия, но далеко не единственным. В десятилетия, предшествовавшие 1844 году, исполнилось несколько других важных пророческих знамений, и все вместе они делают 1844 год главным признаком Второго пришествия.

Отсчет 1260 пророческих дней начался в 538 году, во время крутого поворота в истории Церкви и мира. Этот срок закончился в 1798 году во время еще одного крутого поворота в истории Церкви и мира, когда произошли такие эпохальные события, как Американская и Французская революции, индустриальная революция и становление европейской колониальной системы, глобальные последствия которой ощущаются и сегодня. 1260 дней заслужили семикратного упоминания в книгах Даниила и Откровение (см. Дан. 7:25; 12:4-7; Откр. 11:2, 3; 12:6, 14; 13:5). Об этом пророческом периоде можно писать целые книги, и одну из них я написал несколько лет назад 2 . В Дан. 12:4-7 ясно говорится, что завершение 1260 дней ознаменует наступление «времени конца». 1260 дней закончились в 1798 году. Таким образом, 1798 год, наряду с 1844 годом, является гигантским памятником, огромными воротами, миновав которые человечество вступило в последнее время.

1844 год и знамения в природе . Другие исполнившиеся пророчества, усиливающие значимость 1844 года, — это классические знамения «в природе»: Лиссабонское землетрясение 1755 года, затмение и кровавая луна 19 мая 1780 года, звездопад 13 ноября 1833 года. Все перечисленные знамения были предсказаны в Мф. 24:29, 30 и в Откр. 6:13.

Хотя сегодня таким природным знамениям иногда не придают должного значения, они заслуживают самого пристального внимания. Каждое из них было по-своему выдающимся явлением, а в совокупности они произошли в нужное время и в нужном месте во исполнение библейского пророчества.

Подумайте об огромных масштабах Лиссабонского землетрясения. Оно затронуло территорию в несколько миллионов квадратных километров: от Северной Африки, сравняв с землей несколько городов, расположенных в 800 километрах севернее Лиссабона, до Скандинавии, где оно изменило уровень воды в озерах, и городов Восточной Европы, в которых церковные колокола звонили сами по себе. Если бы на месте Лиссабона был Сан-Франциско, то землетрясение такой силы разрушило бы не только его, но и Лос-Анджелес, а толчки ощущались бы в заливе Гудзон на северо-востоке Канады!

В 1980 году всеми уважаемый сейсмолог ГА. Эйби назвал Лиссабонское землетрясение «самым сильным толчком за всю историю» и оценил его невероятную силу в 9,0 баллов по шкале Рихтера. Это значит, что оно было в семь раз сильнее землетрясения 1906 года в Сан-Франциско. В 1955 году, в 200-летнюю годовщину лиссабонского толчка, сэр Томас Кендрик, директор знаменитого Британского музея, издал книгу 4 , в которой доказал, что устрашающее Лиссабонское землетрясение положило конец длительной эпохе всеобщего оптимизма и ознаменовало начало мрачного периода, закончившегося Французской революцией. В свою очередь, эта революция стала началом новой эры в судьбах человечества.

Затмение 19 мая 1780 года не имело себе равных в Северной Америке на протяжении последующих 200 лет.’ «Леонидов дождь» 13 ноября 1833 года положил начало новой отрасли в астрономии. От середины Атлантики до Калифорнии каждый час падало до 60 тысяч метеоров. Многие из них бесшумно рассыпались на множество более мелких частиц по мере того, как этот гигантский мерцающий поток бесшумно двигался на запад. Подобно Лиссабонскому землетрясению и знаменитому затмению, это явление также не имело себе равных, вопреки расчетам ученых. Метеорный дождь 1966 года, хотя и не уступал но яркости, длился намного меньше, и его можно было наблюдать на значительно меньшей территории — исключительно на юго-западе Америки.

Местоположение классических знамений чрезвычайно важно. Они совершались в первую очередь в Европе и Америке, где люди изучали Библию и размышляли над пророчествами. Затмение в пустыне Сахара или звездопад над Новой Гвинеей вряд ли в те дни были бы восприняты мусульманами-кочевниками или охотящимися за черепами аборигенами как знамение Второго пришествия Христа. Не только всемирные события несут весть глобального значения. Нескольких десятков квадратных километров, на которых расположены города Хиросима и Нагасаки, вполне хватило для того, чтобы возвестить о наступлении атомного века. Вифлеемский хлев ознаменовал начало христианской эры. Всего несколько сот человек видели Иисуса после Его воскресения, но они рассказали об этом многим тысячам.

Знамения в природе свершились в нужный момент. Иисус сказал, что солнце и луна померкнут, и звезды спадут с неба сразу «после скорби дней тех (1260 дней)» (Мф. 24:29). Так оно и случилось. Говорят, что последнее явное гонение на протестантов в Европе происходило в 1762 году. Затмение наступило в 1780 году, а звездопад произошел еще через 53 года — в 1833 году. Почти сразу после этого Иисус отправился как Сын Человеческий на облаках небесных к Ветхому днями, чтобы начать последний суд.

1844 год и современные знамения . Мы еще ничего не говорили о более современных знамениях пришествия Христа, таких, как поразительное выдвижение папы Иоанна Павла II, превращение Соединенных Штатов в единственную сверхдержаву после войны в Персидском заливе, успех евангелизации в России и небывалый рост преступности в Америке. Мы не можем определенно сказать, означают ли волнующие заголовки в современных газетах, что Христос придет в ближайшее время. В отличие от других знамений, о которых мы говорили, эти конкретные события не являются точным исполнением конкретных пророчеств. Мы предупреждены о том, что «нам не следует поддаваться.всеобщему ажиотажу, который время от времени возникает…. Вы не можете уверенно заявлять, что Он придет через один, два или пять лет, но не следует и отодвигать Его пришествие, говоря, что оно состоится не ранее, чем через десять или двадцать лет» 5 .

Но когда эти текущие события оцениваются в свете 1844 года, они настойчиво и убедительно напоминают нам, что мы в самом деле живем в последнее время и что заключительные события будут быстро следовать одно за другим.

1844 год и другие пророчества . Очень важно, чтобы мы ясно понимали связь между 1844 годом и верой адвентистов седьмого дня в близость Второго пришествия. 1844 год — это стержень в системе толкования пророчеств, они же в совокупности должны влиять на самые важные решения, принимаемые нами в жизни. В следующих нескольких главах мы рассмотрим связь между некоторыми из этих пророчеств и их значением. А пока давайте вспомним о том, что 1844 год ознаменовал начало возвещения вести первого ангела («наступил час суда Его»). Тем самым стало исполняться поручение о возвещении Евангелия в контексте часа суда всему миру, «всякому племени, и колену, и языку, и народу». Это глобальное поручение еще не выполнено до конца.

«И увидел я другого Ангела, летящего посредине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле, и всякому племени, и колену, и языку, и народу; и говорил он громким голосом: убойтесь Бога и воздайте Ему славу, ибо наступил час суда Его; и поклонитесь Сотворившему небо, и землю, и море, и источники вод».

1844 год положил начало проповеди не только вести первого ангела, но также и вести второго ангела о падении Вавилона и вести третьего ангела о начертании зверя и верном соблюдении заповедей.

Открыв нам, что мы живем в последнее время, 1844 год (наряду с 1798 годом), свидетельствует о приближении последней проверки по вопросу о субботе, предсказанной в Откр. 13. Адвентисты седьмого дня настолько привыкли видеть в Соединенных Штатах зверя из пророчества Откр. 13, что легко упускают из виду один важный момент. Библейский фундамент нашей уверенности заключается в том, что Откр. 13 исполнится в ближайшем будущем, — это исполнение 2300 дней в 1844 году, а также исполнение 1260 дней в 1798 году.

Именно благодаря 1844 году, положившему начало проповеди трехангельской вести, мы знаем, что суббота и воскресенье, по сути, будут главным вопросом последнего времени, что во время заключительного кризиса людям предстоит выбирать между начертанием зверя и печатью Божьей и что печать Божья — это соблюдение субботы людьми, которые уподобились Христу.

Открывая нам значение многих взаимосвязанных пророчеств, 1844 год предостерегает, чтобы мы не утверждали, подобно диспенсационалистам, что Иисус может явиться в любую минуту. Вместе с тем он учит нас не отодвигать Второе пришествие в далекое будущее, как это делают люди, считающие, что Христос придет после тысячелетнего царства. Мы знаем, что Иисус придет скоро, поскольку последний суд уже начался. Но мы также знаем, что Иисус не придет вот-вот, в любую минуту, так как несколько важных пророчеств еще не исполнились. Евангелие Царства еще не проповедано всякому племени, колену, языку и народу. Вопрос о субботе еще не стоит перед всем миром. Соединенные Штаты еще не повели мировой протестантизм в единодушное наступление на соблюдающих субботу. Все эти события еще впереди, и мы искренне надеемся на то, что они произойдут в течение сравнительно небольшого отрезка времени, но все же они должны произойти до того, как явится Иисус. Таким образом, 1844 год одновременно дает нам надежду на скорое пришествие Иисуса и предупреждает о том, что это случится не сегодня и не завтра.

«Нам не следует поддаваться всеобщему ажиотажу, который время от времени возникает…. Вы не сможете с уверенностью сказать, что Он придет через один, два или пять лет, но вам не следует также и отодвигать Его пришествие, говоря, что оно произойдет не раньше, чем через десять или двадцать лет» 6 .

1844 год и личные решения . Подумайте, насколько разумнее считать, что Второе пришествие произойдет не раньше, чем через пять лет, но и не позже, чем через десять. Такая точка зрения исключает фанатизм и помогает избежать многочисленных разочарований. Конечно, если считать, что Второе пришествие произойдет не через несколько месяцев, а через несколько лет, можно впасть в благодушие и беспечность, но в то же время такая позиция способна развить у человека целеустремленность и чувство ответственности.

Если Христос придет скоро, но не сей же час, значит, молодым людям необходимо получить хорошее образование, поскольку у них есть на это время. К тому же их образование понадобится для евангелизации всего мира и пригодится во время последнего кризиса. Влюбленным надо жениться и осознавать при этом, что их супружеские отношения будут продолжаться и после медового месяца. Общинам надо составлять долгосрочные планы возвещения трехангельской вести в больших городах, а не осуществлять один задругам «заключительные» проекты. Пожилым верующим следует сознавать, насколько неразумно рассчитывать на то, что Второе пришествие произойдет еще при их жизни, и нет ничего предосудительного в планировании своих финансовых дел на пять-десять лет вперед.

С другой стороны, если Иисус действительно может прийти через пять-десять лет, то как нам определять свои приоритеты? Если через пять-десять лет нас будет окружать непостижимая роскошь неба, разве мы не можем радостно жертвовать чем-то уже сегодня? Не следует ли нам возродить старый обычай адвентистов седьмого дня, которые, составляя планы на будущее, присовокупляли слова: «Если время продлится так долго»? Если последний суд уже начался, значит, можно предоставить Иисусу разбираться с той несправедливостью, от которой мы страдаем, зная, что Он вскоре позаботится обо всем, и спокойно делать добро даже своим врагам? (См. Рим. 12:14-21).

Как-то несколько лет назад я долго ехал в одиночестве на своей машине и размышлял о различных вопросах. Я просил Бога помочь мне понять, что может означать Второе пришествие для некоторых моих знакомых. Я живо представил, как будет бегать и прыгать мой парализованный друг. Нарисовал в своем воображении знакомую одинокую вдову в окружении веселого семейства. Представил себе, какой молодой и симпатичной будет моя старшая сестра, страдавшая тогда от неизлечимой болезни. Мысли мои скользили от одного родственника или знакомого к другому. Это было радостное переживание, я снова и снова вспоминаю его, когда думаю о том, что будет означать Второе пришествие для разных людей.

Если радость Второго пришествия откладывается до тех пор, пока вести трех ангелов будут проповеданы всем жителям нашего мира, то не следует ли адвентистам седьмого дня более активно проповедовать эти вести? Если Иисус с нетерпением ждет, когда Ему уподобятся Его дети, то не следует ли каждому адвентисту седьмого дня глубже утвердиться в Иисусе, чтобы приобщиться к Его Божественной сущности?

У адвентистов седьмого дня особая надежда на Второе пришествие, потому что она выдержала испытание великим разочарованием 1844 года. По этой же причине адвентисты седьмого дня по-особому соблюдают субботу, о чем мы поговорим в следующей главе.

1. Восхищение- само по себе неплохое слово. В прежние времена, когда армия спасала из вражеского плена своих солдат, говорили, что она «восхищает» их. Точно так же Иисус спасет и заберет Своих детей с земли во время Второго пришествия.

2. С. Mervyn Maxwell, «An Exegetical and Historical Examination of the Beginning and Ending of the 1260 Years» (M. A. Thesis, Seventh-day Adventist Theological Seminary, 1951).

3. New York: Van Nostrand Reinhold Company, 1980.

4. T. D. Kendrick, The Lisbon Earthquake (Philadelphia: J. B. Lippincott Company . Д-р Дэниэл Аугсбургер из университета Андрюса приходит к тем же выводам, что и Кендрик, благодаря собственному всеобъемлющему изучению европейской литературы в период между этим землетрясением и Французской революцией.

5. Елена Г. Уайт, «Избранные вести», т. 1, с. 189.

Склонность. Австрийской монархии к государственно-правовых реформ обусловили три основных фактора. Во-первых, за пребывание на престоле. Марии-Терезии и ее сына. Иосифа II австрийскую политическую верхушку считается жали образованной династией, которая стремилась воплотить в государственное управление передовые на то время правовые взгляды, идеи"естественного и исторического"права и гегелевской философии правасофії права.

Во-вторых, позитивные процессы капиталистического развития государства помогали поднять уровень жизни в провинциях, уладить социально-политические конфликты, которые уже сказывались. Поэтому некоторые государственно-правов е реформы были призваны отменить феодальные ограничения развития капитализма и предоставить определенные политические права молодой и предприимчивой буржуазииї.

В-третьих, благодаря приобретенному в. Европе государственно-правовой опыт австрийский правительство пришло к выводу, что возникла необходимость ввести рациональную государственно-правовую систему. А революция 1848 г доказала с пагубность и опасность тенденции власти держаться устаревших политико-правовых форм и консервативно-самодержавных методов управленияня.

В. Галичине как составляющей. Австрийской империи правовые реформы конца XVIII - первой половины XIX в был проведен согласно концепции"просвещенного абсолютизма", которая требовала хорошо упорядоченной на ю юридических основах государства, где долг перед законом был бы нормой для всех. Австрийские власти сосредоточила усилия на том, чтобы заменить польские административные органы (в частности институт благородных это ймикив), которые были мало знакомы с государственным правом, на современные пакетом от 13 июня 1775 г имперская власть. Австрии реорганизовал административное управление края, создав сословный сейм при губерн ском административном управленииому управлінні.

Коллегиальные органы, оставшиеся от польского государства, было ликвидировано. С учетом недостатков прежней администрации австрийское правительство ввело разделение на циркули, приблизив таким образом бы управление провинциями в центр. Губернатора краевого административного управления, которое находилось в. Львове, назначал и увольнял лично император. Губернатора наделяли широкими полномочиями, но его административную деятельность строго контролировал правительство странїни.

В основу юридического принципа проведения реформ было положено цель - построить унитарное правовое государство. Государственно-правовые институты имели одинаково хорошо действовать во всей империи, в состав которой входило по онад 10 этнических территорий. В. Галичине реформа базировалась на использовании передовых правовых идей и концепций, направленных на преодоление сопротивления польской шляхты, препятствующей формированию четкой и д обре урегулированной системы управления. Польские феодалы хорошо осознавали угрозу их благосостоянию, которую содержало расширение прав украинского населенияння.

Следствием государственно-правовых реформ были переходные формы местного самоуправления. Они способствовали развитию экономики, образования, культуры и были определяющими при подготовке к дальнейшим демократически-правовые их институтов. Все это создавало необходимые предпосылки для процесса исторического развития. Галичины - от признания. Австрией национально-политической автономии к созданию национальной государственноститі.

целом влияние государственно-правовых факторов на развитие правовой культуры. Галичины заключался в том, что они сформировали устойчивые демократические тенденции в органах местного самоуправления и породили глубокие и демократически правовые убеждения граждан, склонны к восприятию коммунистической, пролетарской идеологии. А правовые свободы, которые гарантировали гражданам общегосударственные и краевые конституции ституцию, стали нормой политических отношений. В отличие от положения украинских на проживавшие территориях, где государство крайне редко играла положительную роль в улучшении положения нерусских, в. Австрии дер государственное-правовой процесс имел перспективу привести (а иногда и приводил) к возникновению местных демократических институтов самоуправленияня.

Исключительно важное значение для концептуально-методологического понимания государственно-правовой системы. Галичины в составе. Австрийской империи как базы для национального государства имеют нормы конституции ийного права, которые открывали путь к утверждению равноправия граждан перед законом и формирования правового гражданского обществ.

И все же политический оптимизм польской шляхты в. Галиции по сохранению привилегированного положения в отношении украинства базировался на тесных контактах государственных чиновников краевой администрации и польс ьких магнатов. Когда первые проведенные в государстве реформы начали угрожать и потерей власти в крае, начались поиски влияния на австрийское правительство, чтобы склонить его к ограничению прав украинскихв.

После смерти. Иосифа II реформы государственно-правовых институтов затормозились, а политические и общественные права галичан теряли юридическую силу. Судьба многих прогрессивных реформаций большой степени зависела от капризов губернаторов, которые шли на уступки шляхте и защищали интересы польской землевладельческой элиты. Так, в конце XVIII в в крае среди 3 тысяч служащих только 250 были местными жителями в кадре ресниц политике австрийское правительство исходил прежде всего из собственных интересов, лелея и оберегая господствующую элиту вопреки интересам простого украинского челлюду.