Некоторые проблемы процессуального правопреемства в гражданском процессе. Проблемы реализации и процессуальные гарантии конституционного права потерпевшего на доступ к правосудию и судебную защиту иванов вячеслав васильевич Право на обращение в суд как га

Проблемы совершенствования процессуальных гарантий прав и интересов участников уголовного судопроизводства

Д. А. Солодов

Уголовное судопроизводство является той областью юридической деятельности, в которой права, свободы и законные интересы личности затрагиваются наиболее существенно. Отметим, что вследствие недостатка достоверной информации, многие процессуальные решения предварительного расследования, особенно на его первоначальном этапе, основываются на вероятностных данных, что создает реальную угрозу нарушения, необоснованного ущемления прав и основных свобод личности, причинения вреда охраняемым законом интересам. Особую актуальность вопрос об обеспечении (гарантиях) прав и законных интересов участников процесса и иных лиц при принятии процессуальных и тактических решений лицом, производящим расследование по уголовному делу, приобретает в связи с реформированием отечественного уголовно-процессуального законодательства.

В литературе отмечается, что «вся процедура расследования и ее регламентация - это конкуренция прав и интересов потерпевших и преступников, интересов личности и общества: любое положение (правило) процедуры расследования, любая мера, предпринимаемая в процессе уголовного судопроизводства, либо защищает интересы потерпевшего и тогда ограничивает права привлекаемого к ответственности, либо обеспечивает защиту (увеличивает ее степень) прав виновного и соответственно уменьшает меру защиты прав и интересов пострадавшего от преступления, интересов общества» . В то же время нельзя не согласиться с тем, что права обвиняемого представляют собой определенную социальную ценность, благо. «Они служат обеспечению законных интересов личности (обвиняемого) и содействуют обществу в его борьбе с преступностью, которая может быть успешной при условии недопущения осуждения невиновных и справедливого в соответствии с законом решения вопроса об ответственности виновных» . То же можно сказать и в отношении обеспечения прав и интересов других участников процесса. Представляется, что использование участниками процесса своих процессуальных прав, реализация соответствующих процессуальных гарантий дополнительно дисциплинирует правоприменителя, способствует устранению произвола, субъективизма при принятии решений. Одной из причин принятия незаконных и необоснованных процессуальных решений, нарушающих права личности и наносящих вред (порой невосполнимый) охраняемым законом интересам, является недостаточность процессуальных гарантий, отсутствие отработанного механизма их реализации. Необходимо найти оптимальное соотношение между интересами раскрытия и расследования преступлений и интересами обеспечения прав и свобод участвующих в уголовном судопроизводстве лиц.

Новый уголовно-процессуальный закон четко определяет приоритеты в этой области. В УПК презюмируется, что защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод составляет основное назначение уголовного судопроизводства. При этом уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию (ст. 6 Кодекса). Обеспечению законности и обоснованности решений предварительного расследования, защите прав и интересов участников процесса, а также иных лиц, не являющихся его непосредственными участниками и не наделенных вследствие этого определенным процессуальным статусом, чьи права и интересы, так или иначе, затрагивают принимаемые в ходе предварительного расследования решения, служит система правовых (процессуальных) гарантий.

Под гарантиями в уголовном процессе понимаются установленные законом средства и способы, содействующие успешному осуществлению правосудия, защите прав и законных интересов личности . При этом подчеркивается, что процессуальные гарантии не могут быть сведены к единственному процессуальному средству и выступают в виде целостной системы .

Можно выделить следующие направления деятельности в рамках обеспечения (гарантирования) прав и интересов участвующих в досудебном производстве лиц:

1.создание условий, необходимых для реализации прав и осуществления интересов;

2.охрана прав и интересов;

3.возмещение вреда, причиненного нарушением прав и интересов названных лиц.

Указанным направлениям соответствуют различные виды уголовно-процессуальных гарантий.

По субъекту инициативы процессуальные гарантии делятся на две группы:

1.гарантии, касающиеся порядка процессуальной деятельности следователя, а также прокурора и суда, в связи с осуществлением последними в ходе досудебного производства по делу определенных надзорных и контрольных функций (процессуальные права и обязанности, требования процессуальной формы, соответствующие правовые санкции и т. д.);

2.процессуальные гарантии, выступающие в виде средств защиты права (интереса), предоставленные законом заинтересованным лицам, их защитникам,представителям и используемые ими по собственной инициативе с соблюдением установленного порядка (право на обжалование действий и решений следователя, право заявить отвод заинтересованному лицу, право возражать (не давать согласие) на принятие определенных процессуальных решений, право на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями и решениями должностных лиц и др.).

Процессуальные гарантии можно также классифицировать на общие (обязанность следователя обосновать, мотивировать принимаемое решение, соблюдать установленные законом требования к форме и содержанию решения и т. д.) и специальные, направленные на обеспечение прав отдельных участников процесса, прав и интересов лиц на уровне конкретного правоотношения, при производстве определенных процессуальных действий и принятии конкретных процессуальных решений.

По сфере действия выделяются процессуальные гарантии прав и интересов участвующих в деле лиц при принятии основных процессуальных решений (о возбуждении уголовного дела, прекращении производства по делу и т. д.), при проведении отдельных следственных действий, применении мер процессуального принуждения и другие.

УПК содержит ряд новаций в сфере обеспечения прав и законных интересов участников процесса, а также иных заинтересованных лиц при принятии следователем, лицом, осуществляющим расследование процессуальных решений. Рассмотрим некоторые наиболее существенные в этом отношении положения закона.

Согласно ч. 4 ст. 7 УПК, определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя и дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными.

В соответствии с ч. 2. ст. 7 УПК, суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий Уголовно - процессуальному кодексу. Вместе с тем, такая формулировка закона, на наш взгляд, не в полной мере отвечает задаче всестороннего обеспечения прав и свобод личности. Достаточно вспомнить положения Указа Президента РФ от 14 июня 1994 года № 1226 «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности», которые в основе своей противоречили Конституции РФ и нормам действовавшего тогда УПК РСФСР 1960 г. В этой связи представляется необходимым ч. 2 ст. 7 УПК изложить в следующей редакции: «Суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять нормативный правовой акт, противоречащий Конституции Российской Федерации и настоящему Кодексу. Вопрос о соответствии нормативного правового акта Конституции Российской Федерации разрешается в порядке, установленном законом».

Кроме того, в целях обеспечения конструктивного единства уголовно-процессуального закона целесообразно закрепить, что законы и иные нормативные акты, регулирующие порядок уголовного судопроизводства, подлежат применению судом, прокурором, следователем, дознавателем и другими участниками уголовного судопроизводства только при условии включения их положений в УПК либо при наличии прямой отсылки к ним в тексте Кодекса. Например, как это установлено действующим УПК в отношении сроков, в течение которых реабилитированный вправе обратиться с требованием о возмещении причиненного имущественного вреда (ст. 135 УПК). Предпосылки к этому заложены в самом Кодексе. Согласно ст. 1 УПК, порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается УПК и является обязательным для судов, органов прокуратуры, органов предварительного следствия и органов дознания, а также для иных участников уголовного судопроизводства.

Надо отметить, что новый закон может отменять, существенно ограничивать те или иные процессуальные права (процессуальные гарантии прав) участников процесса или, наоборот, улучшать их положение, устанавливая дополнительные процессуальные гарантии, расширяя принадлежащие им процессуальные права. В этой связи представляет интерес вопрос о пределах действия уголовно-процессуального закона во времени.

В соответствии со ст. 4 УПК, при производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий во время производства соответствующего процессуального действия или принятия процессуального решения. Аналогичное предписание содержал и УПК РСФСР 1960 г. (ст. 1). Вместе с тем, такая регламентация представляется недостаточной. Как отмечает З. А. Николаева, прямое действие уголовно-процессуального закона, устраняющего либо ограничивающего те или иные права подозреваемого, обвиняемого, вступает в коллизию с нормами, обеспечивающими всестороннюю защиту их прав в уголовном процессе. «В соответствии с общепринятыми нормами международного права данная коллизия должна разрешаться в пользу норм, обеспечивающих право на защиту в уголовном процессе всех прав его участников. Отсутствие подобной коллизионной нормы в действующем уголовно-процессуальном законодательстве следует отнести к его недостаткам» . Особенно наглядно это проявляется относительно показаний обвиняемого, полученных следователем в отсутствие защитника по УПК РСФСР 1960 г. по делам, рассматриваемым судом по УПК 2001 г. По смыслу закона, в случае, если обвиняемый не подтверждает ранее данные показания в суде, доказательство должно признаваться недопустимым в соответствии со ст. 75 УПК. Состоявшиеся ранее судебные решения в установленном законом порядке могут быть пересмотрены с учетом действующих правил о допустимости доказательств.

Практическое приложение принцип законности находит в установленном Кодексом запрете на использование доказательств, полученных с нарушением закона (ст. 75 УПК). Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК. Согласно ст. 88 УПК, прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе. Доказательство, признанное недопустимым, не подлежит включению в обвинительное заключение или обвинительный акт.

Правило о допустимости доказательств выступает важной гарантией прав и интересов участников уголовного судопроизводства. Вместе с тем, представляется, что действующая редакция ч. 3 ст. 88 УПК нуждается в изменении. Прежде всего, в законе не определен четко порядок принятия решения о недопустимости доказательства. На наш взгляд, данное решение должно оформляться письменно в виде специального постановления прокурора, следователя, дознавателя, содержащего указание на обстоятельства, в силу которых доказательство следует признать недопустимым, последствия такого признания и порядок обжалования решения. Кроме того, ч. 3 ст. 88 УПК необоснованно ограничивает право других лиц (помимо подозреваемого и обвиняемого), в частности потерпевшего, гражданского истца и их представителей, ходатайствовать о признании доказательства недопустимым. С учетом сказанного, предлагается уточнить ст. 88 УПК, изложив ч. 3 указанной статьи в следующей редакции:

«3. Прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым по собственной инициативе или по ходатайству одной из сторон, о чем выносится соответствующее постановление. В постановлении указываются обстоятельства, в силу которых доказательство следует считать недопустимым. Данное постановление может быть обжаловано в порядке, установленном главой 16 настоящего Кодекса».

Требование законности относится в равной мере ко всем решениям (как к основным, итоговым, так и к текущим, функциональным), принимаемым следователем в ходе производства по уголовному делу. Законность процессуальных решений предварительного расследованияпредполагает соблюдение установленных уголовно-процессуальным законом требований:

2.к порядку принятия решения (по основаниям, субъектам, процедуре, сроках принятия).

Обоснованность решения тесно связана с законностью. Обоснованность - один из аспектов законности, имеющий, тем не менее, самостоятельное значение. Законным может быть только обоснованное решение. Недопустимо противопоставление законности и целесообразности. Вместе с тем, возможна ситуация, когда решение является формально законным, однако по существу нарушает права и интересы участников процесса.

Следователь обязан соблюдать установленные законом требования к форме процессуального решения. Несоблюдение формы процессуального решения следует рассматривать как нарушение требований уголовно-процессуального закона. Согласно ст. 75 УПК, доказательства, полученные с нарушением закона, являются недопустимыми.

Одновременно с введением в действие УПК вступили в юридическую силу Приложения к Кодексу (ст. 476), содержащие типовые формы процессуальных документов, в том числе и важнейших процессуальных решений. Приложение к закону является его составной частью. Закон четко оговаривает, какие отступления от формы вправе сделать следователь при использовании бланка процессуального документа. При необходимости, если это не противоречит требованиям уголовно-процессуального закона, допускается изменение наименования должности лица, осуществляющего процессуальное действие или принимающего процессуальное решение, а также внесение дополнительных граф, строк, ссылок на статьи УПК (474 УПК).

Анализ ст. 476 УПК показывает наличие в некоторых случаях несоответствий между нормами УПК и содержанием прилагаемых бланков документов. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 176 УПК, в случаях, не терпящих отлагательства, осмотр места происшествия может быть произведен до возбуждения уголовного дела. Результаты осмотра и других проверочных действий служат основаниями к принятию решения о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела. Между тем, в постановлении о возбуждении перед судом ходатайства о разрешении производства осмотра жилища, типовая форма которого установлена Приложением № 6, требуется указывать номер уголовного дела.

В литературе также обращалось внимание на некорректность употребления в тексте Кодекса в отношении понятых термина «участие». Участвовать значит принимать участие в чем-либо, в совместной с другими деятельности . Понятые именно присутствуют при производстве следственных действий. Их главная задача - удостоверить факт производства следственного действия, а также его содержание, ход и результаты (ч. 1 ст. 60 УПК). Именно о присутствии понятых упоминается в тексте Приложений (см. приложения 4, 5 и другие).

В соответствии со ст. 134 УПК, следователь в постановлении признает за лицом, в отношении которого прекращено уголовное преследование, право на реабилитацию. Одновременно реабилитированному направляется извещение с разъяснением порядка возмещения вреда, связанного с уголовным преследованием. Между тем, бланк постановления о прекращении уголовного дела (уголовного преследования), предусмотренный приложением № 135, не предусматривает сведения о направлении следователем такого извещения. Указанные Приложения нуждаются в изменении.

Гарантиями прав и интересов участвующих в уголовном процессе лиц выступают содержащиеся в законе указания на основания принятия конкретных процессуальных решений. Заметим, что новый УПК в этом плане содержит ряд положительных изменений. Так, устранена неясность в вопросе о том, что следует понимать под фактическими основаниями производства обыска. Напомним, что в УПК РСФСР 1960 г. под ними понималось «наличие достаточных оснований», что порождало дискуссии как в уголовно - процессуальной и криминалистической литературе, так и в практике расследовании преступлений при интерпретации указанной нормы. Отсутствие определенности в данном вопросе отрицательно сказывалось на ситуации с охраной прав и законных интересов лиц, вовлекаемых в сферу уголовного судопроизводства.

По уголовному делу, возбужденному в 2000 году по факту обнаружения у М. автомата и двух пистолетов, в одну ночь следователь и оперативные работники произвели обыски у 17 лиц, большинство из которых с М. вообще знакомы не были. Во всех постановлениях о производстве обысков указывалось, что они осуществляются по делу по обвинению М. и что имеются основания полагать наличие у них огнестрельного оружия. Обыски осуществлялись без санкции, как случаи, не терпящие отлагательства, и не дали никаких положительных результатов (оружия ни у кого обнаружено не было). В материалах дела находится справка прокурора района о том, что он проверил факты производства у данных лиц обысков, и признал их производство обоснованным, при этом мотивы такого вывода из справки не усматривались .

Действующий УПК данную проблему разрешил, закрепив в ст. 182, что основанием для производства обыска является наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо местеили у какого-либо лица могут находиться орудия преступления, предметы, документы и ценности, могущие иметь значение для дела. Такие данные могут быть получены как процессуальным (показания подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего или свидетеля, результаты других следственныхдействий), так и непроцессуальным путем - в ходе проведения розыскных и оперативно-розыскных мероприятий по делу, результаты которых изложены оперативными работниками в соответствующих документах. Именно они должны предоставляться в суд (прокурору) для решения последним вопроса о санкционировании производства этого следственного действия в установленных законом случаях. По этой же причине, необходимо изменить в законе формулировку оснований для избрания меры пресечения (ст. 95 УПК), закрепив, что в качестве таковых могут выступать «достаточные данные, дающие основание полагать».Более четко в сравнении с ранее действовавшим УПК 1960 г. в новом УПК обозначены условия принятия решения о производстве контроля и записи переговоров как действия, существенно ограничивающего конституционные права граждан. Закон требует в каждом конкретном случае наличия достаточных оснований полагать, что переговоры подозреваемого, обвиняемого и других лиц могут содержать сведения, имеющие значение для дела . Изменена формулировка статьи, регламентирующей основания принятия решения о применении заключения под стражу в качестве меры пресечения. Заключение под стражу теперь допускается только при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения (ст. 108 УПК). Тем самым законодатель подчеркнул исключительный характер данной меры пресечения .

Вместе с тем, УПК содержит и ряд недостатков. В частности, в качестве основания принятия решения о производстве проверки показаний на месте в законе названа специальная цель - установление новых обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (ст.194 УПК). Как отмечают О. Я. Баев и Л. А. Суворова, возникает вопрос, будут ли иметь допустимый характер результаты данного действия, в ходе которого каких-либо новых обстоятельств не выявлено, а подтверждены обстоятельства, ранее установленные по уголовному делу. В такой ситуации «сторона защиты может вполне обоснованно поставить вопрос о признании протокола таковой проверки на месте недопустимым доказательством» .

Законом установлен особый порядок принятия следователем процессуальных решений, непосредственно затрагивающих, ограничивающих конституционные права и свободы участвующих в уголовном судопроизводстве лиц. В этих случаях процессуальное решение подлежит санкционированию прокурором и судом.

Надо отметить, что вопрос о судебном контроле на предварительном расследовании, его формах является дискуссионным.

В литературе высказывалось опасение, что наделение суда широкими контрольными полномочиями в сфере предварительного расследования, включая право санкционировать следственные и процессуальные действия, связанные с ограничением конституционных прав и свобод личности, приведет к смешению процессуальных функций и может отрицательно сказаться на правосудии и предварительном следствии. «Следователи потеряют свою самостоятельность, окажутся связанными в своих действиях решениями судебных органов и не смогут самостоятельно, ответственно осуществлять расследование преступлений. Если судьи будут вмешиваться в ход расследования, фактически управлять им, они потеряют свою объективность, и это отрицательно отразится на последующем судебном разбирательстве… То, что одни судьи будут направлять следствие, а другиепроводить судебное разбирательство, не устранит зависимость последних от первых: общие корпоративные интересы возьмут верх решения судей на стадии предварительного расследования будут предопределять приговор суда» . Отметим, что законодатель снял запрет на повторное участие судьи в рассмотрении дела, если в ходе досудебного производства принимал решение о применении к подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу либо продлении срока содержания под стражей, а также по результатам проверки законности и обоснованности задержания, заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей (ст. 63 УПК). Данное изменение обусловлено явно недостаточным числом судей. Между тем, представляется, что принятие судьей указанных решений не может не отразиться на его объективности. Указание на недопустимость возложения полномочий, предусмотренных ст. 108 УПК, на одного и того же судью на постоянной основе, на наш взгляд, не решает проблемы в отношении малосоставных судов, где работают всего 2 - 3 судей .

Заметим, что по тексту Кодекса суд принимает соответствующие процессуальные решения в случаях, предусмотренных ч. 2 ст. 29 УПК. Такая формулировка представляется не совсем корректной, поскольку противоречит содержанию возлагаемой на суд процессуальной функции Согласно ч. 3 ст. 15 УПК, суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или на стороне защиты. Суд только создает необходимые условия для исполнения их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Кроме того, анализ норм УПК показывает, что суд не является непосредственным инициатором принятия указанных решений. Суд в каждом конкретном случае оценивает законность и обоснованность решения, принятого прокурором, следователем или дознавателем, и по итогам всестороннего и объективного рассмотрения вопроса выражает свое согласие или несогласие с ним. Неслучайно, именно о даче судом разрешения на производство следственного действия говорится в ст. 165 УПК. В этой связи необходимо внести соответствующие изменения в нормы действующего УПК, регламентирующие полномочия суда на стадии досудебного разбирательства уголовного дела.

Реализация судом контрольных полномочий в области предварительного расследования не должно приводить к смешению процессуальных функций суда и прокуратуры, органов расследования. Задачей суда является осуществление правосудия (разрешения дела). На недопустимость возложения на суд иной функции, не согласующейся с положением органа правосудия, неоднократно указывал Конституционный Суд РФ в своих решениях . Данное обстоятельство нашло отражение и в действующем УПК (ст. 15).

Кроме этого, Конституционный Суд РФ в своем определении от 27 декабря 2002 года по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. ст. 116, 211, 218, 219 и 220 УПК РСФСР указал на возможность судебного обжалования постановления о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица, как ограничивающего конституционные права и свободы граждан. При этом суд, рассматривающий жалобу не должен предрешать вопросы, могущие стать предметом судебного разбирательства при рассмотрении уголовного дела по существу . Действующий УПК такой нормы не содержит.

Возникает вопрос, вправе ли заинтересованное лицо в таком случае обжаловать в суд решение следователя о квалификации и фабуле обвинения, а если да, то, как суд может рассмотреть указанные обращения. Очевидно, что проверить обоснованность доводов, приведенных в жалобе, не исследовав материалы дела, суд не в состоянии. Однако в этом случае существует опасность того, что суд возьмет на себя выполнение функции обвинения, будет решать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по делу. В этой связи представляется необходимым дополнить ст. 125 УПК ч. 8 следующего содержания: «Суд, рассматривающий жалобу, не вправе при этом предрешать вопросы, которые могут стать предметом судебного разбирательства при рассмотрении уголовного дела по существу».

В заключение отметим, что установленная законом правовая процедура должна обеспечивать наиболее эффективное выполнение назначения уголовного судопроизводства, заключающегося в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст. 6 УПК). В этой связи, работа по совершенствованию законодательства, несомненно, должна продолжаться. И одним из наиболее важных ее направлений следует считать дальнейшее развитие системы процессуальных гарантий прав и интересов участников уголовного судопроизводства и иных лиц на стадии досудебного производства по уголовному делу.

Введение З

Глава 1. Конституционные гарантии прав лиц, потерпевших от
преступления. 16

1. Право потерпевшего на судебную защиту в системе
конституционных гарантий прав и свобод личности. 16

2. Право потерпевшего на доступ к правосудию как предпосылка и
гарантия судебной защиты. 39

3. Судебная защита прав потерпевшего в системе целей, принципов и
функций уголовного судопроизводства. 53

Глава 2. Проблемы реализации права потерпевшего на доступ к
правосудию и судебную защиту в досудебном производстве. 69

1. Правовая регламентация статуса потерпевшего от преступления как
гарантия доступа к правосудию. 69

2. Признание лица потерпевшим как условие доступа к правосудию.
Проблемы признания лица потерпевшим. 86

3. Обжалование потерпевшим действий и решений органов уголовного
преследования, препятствующих реализации права на доступ к правосудию и
судебную защиту. 107

Глава 3. Уголовно-процессуальные гарантии права потерпевшего на
доступ к правосудию и судебную защиту. 126

1. Право потерпевшего на информацию - важнейшая гарантия доступа
к правосудию и судебной защиты. 126

2. Право потерпевшего на получение квалифицированной
юридической помощи. 150

3. Право потерпевшего поддерживать обвинение по делам публичного
и частно-публичного обвинения. 164

Заключение 180

Список использованных источников и литературы 187

Введение к работе

Актуальность темы исследования. В последнее десятилетие в Российской Федерации наблюдается неуклонный рост преступности, захлестнувшей все сферы жизни общества. Как следствие этого, увеличивается число граждан, пострадавших от преступлений и вовлекаемых в орбиту уголовно-процессуальных отношений. Государство предпринимает комплекс мер для борьбы с преступностью и улучшения деятельности правоохранительных органов. Решение этой задачи требует, в первую очередь, нейтрализации последствий конкретного преступления, восстановления нарушенных прав отдельно взятого человека. Выявление конкретного преступления, привлечение к уголовной ответственности лица, его совершившего, обеспечивает защиту прав отдельного человека, а через него - защиту интересов общества в целом.

Новый УПК РФ, приводя национальное законодательство в соответствие с общепризнанными принципами и нормами международного права, существенно расширил права и свободы всех участников уголовного судопроизводства, но в первую очередь - подозреваемого, обвиняемого, что оправданно и справедливо, т.к. отечественное законодательство отказалось от репрессивного правосудия, уголовное судопроизводство сегодня строится на основе принципа состязательности и равноправия сторон. Однако права и свободы потерпевшего по-прежнему должным образом не защищены.

Конституция Российской Федерации провозгласила человека, его права и свободы высшей ценностью, а признание, соблюдение и защиту его прав и свобод - обязанностью государства. Задачей правового государства является создание таких условий существования общества, которые в максимальной степени препятствовали бы нарушению прав личности, а в случае нарушения - обеспечивали их восстановление и надлежащую компенсацию причиненного вреда. Одним из таких условий является гарантированная ст.46 Конституции РФ судебная защита прав и свобод личности.

Понятие судебной защиты в российском праве является относительно молодым. Его возникновение обусловлено возрождением в обществе идей правового государства, разделения государственной власти и выделения в её отдельную ветвь судебной власти. Являясь конституционным принципом, судебная защита действует во всех отраслях судопроизводства, однако в уголовном процессе судебная защита приобретает особое значение, поскольку является наиболее эффективным способом защиты и восстановления прав потерпевших от преступления.

Наряду с гарантированным каждому правом на судебную защиту ст.52 Конституции РФ возлагает на государство обязанность по обеспечению потерпевшим от преступлений доступа к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Эта категория также является новой и малоисследованной в науке. Доступ к правосудию неразрывно связан с судебной защитой потерпевших от преступлений, в связи с чем возникает необходимость выявления соотношения права потерпевшего на судебную защиту и права на доступ к правосудию, а также их гарантий и проблем реализации. Указанные обстоятельства обусловливают актуальность исследования.

Состояние научной разработки темы. Изучением статуса потерпевшего, проблемой эффективности защиты его прав в разное время занимались А.В. Абабков, В.П. Божьев, Л.В. Брусницын, В.А. Булатов, А.Д. Бойков, В.М. Быков, Н.Ю. Волосова, А.В. Гриненко, Е.В. Демченко, В.А. Дубривный, О.А. Зайцев, Д.Т. Зилалиев, Л.В. Ильина, Л.Д. Кокорев, Н.А. Колоколов, В.А. Лазарева, A.M. Ларин, Л.Н. Масленникова, И.Б. Михайловская, Н.Е. Петрова, И.Л. Петрухин, Р.Д. Рахунов, В.М. Савицкий, С.А. Синенко, А.К. Тихонов, В.Т. Томин, В.Г. Ульянов, B.C. Шадрин, С.А. Шейфер, СП. Щерба, СВ. Юношев, В.Е. Юрченко, П.С Яни и др.

Проблемам судебной защиты в последнее время посвятили свои труды: Л.Б. Алексеева, Л.В. Вавилова, В.Н. Галузо, Н.В. Григорьева, И.Ф. Демидов, В.М. Жуйков, Н.Н. Ковтун, Н.А. Колоколов, В.А. Лазарева, В.М.

5 Лебедев, Н.Е. Петрова, И.Л. Петрухин, И.Л. Трунов, О.И. Цоколова, О.А. Шварц, С.Д. Шестакова, В.А. Яблоков и др. В той или иной степени в работах указанных авторов присутствовали вопросы судебной защиты прав потерпевших, однако право потерпевшего на судебную защиту и доступ к правосудию до настоящего времени самостоятельному исследованию не подвергалось.

Кроме того, эти работы, преимущественно, написаны в дореформенный период или в ходе судебной реформы, в связи с чем возникла настоятельная необходимость исследования прав потерпевшего на судебную защиту и доступ к правосудию и гарантий реализации их прав с учетом норм, которые впервые закреплены в УПК РФ, и первой практики их реализации.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является комплексный анализ действующего уголовно-процессуального законодательства, следственной и судебной практики реализации потерпевшим права на судебную защиту и доступ к правосудию и их гарантий, разработка на этой основе предложений, направленных на совершенствование законодательства и практики его применения.

Цель исследования предопределила постановку и решение следующих взаимосвязанных задач:

Выявление соотношения права на судебную защиту и права на доступ к
правосудию;

Выявление взаимосвязи права на судебную защиту с другими
конституционными гарантиями прав личности в уголовном процессе и
взаимодействия с целями, принципами и функциями уголовного
судопроизводства;

Сопоставление процессуального статуса потерпевшего по УПК РФ и ранее
действовавшему законодательству, определение круга лиц, наделяемых
статусом потерпевшего, порядка их привлечения к участию в уголовном
судопроизводстве;

формулирование предложений по совершенствованию уголовно-процессуальных гарантий прав потерпевшего, расширения предоставляемых ему прав;

Изучение правоприменительной практики обеспечения процессуальных прав потерпевшего в уголовном судопроизводстве и разработка рекомендаций, направленных на повышение ее эффективности, предотвращение нарушений прав потерпевшего.

Объектом исследования в настоящей работе являются положения Конституции РФ, нормы международного права и институты уголовно-процессуального права, закрепляющие формы реализации судебной защиты прав и законных интересов потерпевших от преступлений, а также практика их применения.

Предмет исследования составляют особенности реализации потерпевшим права на доступ к правосудию и судебную защиту в свете УПК РФ.

Методологическую основу исследования составили учение о
взаимосвязи и взаимообусловленности социальных явлений, общенаучные
методы системного анализа изучаемых явлений и синтеза полученных
результатов, индуктивного и дедуктивного умозаключений, а также
исторический, сравнительно-правовой, формально-логический,

социологический, статистический и другие частно-научные методы исследования.

Теоретической основой диссертации являются труды ученых советского периода, а также современные научные разработки в области государственного права, уголовного права и процесса, гражданского права и процесса и труды ученых по другим вопросам, связанным с темой исследования.

Исследование опирается на положения Конституции Российской Федерации, нормы международного права, ранее действовавшее и современное уголовно-процессуальное законодательство России. Детальному

7 исследованию подвергались постановления Конституционного Суда РФ, а также Пленумов Верховного Суда РФ (РСФСР) и СССР, регламентирующие положение потерпевшего в уголовном процессе и гарантии реализации предоставленных ему прав на судебную защиту и доступ к правосудию.

Эмпирическую основу исследования составляет официально опубликованная судебная практика Верховного Суда РФ по уголовным делам. В процессе подготовки диссертации по специально разработанной программе в судах г. Самары и Самарской области было изучено 200 уголовных дел, в которых участвовало 370 потерпевших; 50 материалов судебного контроля за законностью действий органов дознания и предварительного следствия; 1 проведен опрос 70 судей, прокуроров, следователей и 70 потерпевших.

Научная новизна исследования определяется, прежде всего, самой темой, избранной для разработки. Настоящая диссертация представляет собой первое комплексное исследование процессуальных гарантий права на судебную защиту лиц, потерпевших от преступлений, а также взаимосвязей между правом потерпевших от преступлений на судебную защиту и правом на доступ к правосудию. Автором предпринята попытка синтезировать понятие «судебная защита» и определить его содержание через комплекс составляющих судебную защиту элементов. Всесторонне рассмотрена взаимосвязь судебной защиты прав потерпевших с целями, принципами и функциями уголовного судопроизводства. Вопрос о степени достаточности уголовно-процессуальных гарантий прав потерпевшего на доступ к правосудию и судебную защиту исследован с учетом положений Конституции РФ, принятых на себя Россией международных обязательств, практики применения нового УПК РФ.

1 Именно так именуется эта деятельность суда в Инструкции по судебному делопроизводству в районном суде, утвержденной Приказом Судебного Департамента при Верховном Суде РФ №36 от 29.04.2003.

8 В соответствии с результатами проведенного исследования на защиту выносятся следующие основные положения:

1. Конституционное право на судебную защиту как межотраслевой
правовой институт, имеющий сложное содержание, реализуется
трансформируясь в комплексное отраслевое субъективное право,
важнейшими элементами которого являются: право беспрепятственного
обращения в суд за защитой нарушенного права, право на рассмотрение дела
в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, право
гражданина на личное участие в рассмотрении судом его дела, право на
справедливую судебную процедуру, включающую в себя справедливое,
публичное и компетентное судебное разбирательство дела беспристрастным
судьей в разумный срок, с соблюдением принципов равноправия и
состязательности сторон, право на справедливое судебное решение и его
исполнение, право на обжалование в вышестоящую судебную инстанцию
любого судебного акта.

Гарантией реализации права потерпевшего на судебную защиту выступает система принципов уголовного судопроизводства, обусловленная его назначением и обуславливающая направленность всех уголовно-процессуальных институтов на обеспечение прав и свобод человека и гражданина.

2. Право потерпевшего на судебную защиту и право на доступ к
правосудию - тесно взаимосвязанные, но сохраняющие свою
самостоятельность понятия. Доступ к правосудию - обязательная
предпосылка получения судебной защиты и в тоже время одна из его
процессуальных гарантий. Гарантированный потерпевшим от преступления и
злоупотреблений властью доступ к правосудию - это доступность судебного
разбирательства как средства защиты (судебной защиты) нарушенных
преступлением прав и свобод. Право на доступ к правосудию включает в
себя возможность притязать на деятельность суда по восстановлению

9 нарушенного преступлением права, участвовать в пересмотре дела в вышестоящих судебных инстанциях.

3. Поскольку судебная защита нарушенных преступлением прав прямо
зависит от качества досудебного производства, а отказ в возбуждении и
прекращение уголовных дел преграждает потерпевшим доступ к механизмам
правосудия и возможностям судебной защиты, обосновывается вывод о том,
что право на эффективное предварительное расследование является
составной частью конституционного права на доступ к правосудию.

4. Важнейшей гарантией права потерпевшего на судебную защиту
является его право выдвигать и поддерживать обвинение. Признав право
потерпевшего на кассационное обжалование постановления суда о
прекращении уголовного дела в связи с отказом прокурора от обвинения,
Конституционный Суд РФ 2 , по сути, признает право потерпевшего на
самостоятельную обвинительную деятельность по всем категориям
уголовных дел, а не только по делам частного обвинения. В связи с этим
вносится предложение об уточнении ст.22 УПК РФ: «Потерпевший, его
законный представитель и (или) представитель вправе участвовать в
уголовном преследовании обвиняемого, выдвигать и поддерживать
обвинение в порядке, установленном настоящим Кодексом».

Термин «потерпевший», таким образом, предлагается рассматривать в конституционно-правовом смысле, т.е. это лицо, чьи права нарушены преступлением и подлежат судебной защите. «Частный обвинитель» - это термин, который раскрывает процессуальную сущность потерпевшего, его функцию. Разъясняющую это формулировку «частный обвинитель -потерпевший или его законный представитель и представитель по уголовным делам всех категорий» предлагается включить в статью 5 УПК РФ.

5. Учитывая общепризнанное несовершенство ст.246 УПК РФ,
положения которой препятствуют реализации права на доступ к правосудию

2 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003г. №18-П // «Российская газета». №257. 23.12.2003.

10 и ограничивают право потерпевшего на осуществление обвинительной деятельности и защиту своих прав при отказе прокурора от обвинения, предлагается внести в УПК РФ следующие изменения:

Часть седьмую изложить в следующей редакции: «Если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа в письменном виде. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса при отсутствии возражений со стороны потерпевшего. Если потерпевший возражает против прекращения дела, суд должен обеспечить потерпевшему право ходатайствовать о замене государственного обвинителя и / или обеспечить участие представителя и продолжить рассмотрение дела в общем порядке. При наличии ходатайства вновь вступившего в дело государственного обвинителя, потерпевшего и / или его представителя, законного представителя суд обязан повторно провести судебное следствие».

Часть 2 ст.45 УПК РФ дополнить следующими словами: «Представитель привлекается к обязательному участию в деле также в случае отказа государственного обвинителя от поддержания обвинения в суде, при наличии соответствующего ходатайства потерпевшего».

6. Анализ и сопоставление ст.42 и 44 УПК РФ, а также ряда норм ГПК, ГК РФ и правоприменительной практики приводит к выводу о нецелесообразности наделения юридических лиц статусом потерпевшего т.к.: 1) Основания признания юридических лиц потерпевшими схожи с основаниями признания их гражданскими истцами; 2) Комплекс прав,

которыми наделяется потерпевший в уголовном деле схож с комплексом прав гражданского истца. 3) Реализация прав юридическими лицами в уголовном судопроизводстве затрудняется, поскольку в ряде случаев они не могут быть реализованы непосредственно, а лишь через представителя. В связи с этим предлагается внести в УПК РФ следующие изменения:

4.1 ст.42 изложить в следующей редакции: «Потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред»;

ЧЛ ст.44 изложить в следующей редакции: «Гражданским истцом является физическое или юридическое лицо, предъявившее требование о возмещении имущественного вреда, либо вреда деловой репутации, при наличии оснований полагать, что данный вред причинен ему непосредственно преступлением» далее по тексту.

7. Конституция РФ, называя лиц, пострадавших от преступления, потерпевшими, не связывает право на судебную защиту с достоверным установлением факта нарушения субъективного права. Правом на судебную защиту обладает лицо, считающее свои интересы нарушенными, поэтому положения УПК РФ, ставящие возможность реализации права на судебную защиту в зависимость от усмотрения органов и лиц ведущих процесс следует рассматривать как дискриминационные. Из ч.1 ст.42 УПК РФ формулировка «Решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя, прокурора или суда» должна быть исключена. Принятие от лица заявления о совершении против него преступления является юридическим фактом, влекущим наступление для этого лица возможности реализовать предоставленные потерпевшему права.

Поскольку не во всех случаях у лица, погибшего в результате совершенного преступления, имеются близкие родственники, ч.8 ст.42 УПК РФ изложить в следующей редакции: «По делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего переходят

12 близким родственникам, а при отсутствии таковых - иным родственникам, либо близким лицам, заявившим о своем желании участвовать в деле».

Рассматривая деятельность суда по рассмотрению жалоб на действия и решения органов уголовного преследования как одну из форм осуществления правосудия, предлагается дополнить ст. 125 УПК РФ частью 2 следующего содержания: «Производство по жалобе на решения и действия (бездействие) дознавателя, следователя, прокурора осуществляется в порядке, установленном главами 35-39 настоящего Кодекса, с изъятиями, предусмотренными настоящей статьей». Части 2-7 считать соответственно частями 3-8.

Рассматривая право потерпевшего на информацию как важнейшую гарантию права на судебную защиту и доступ к правосудию, предлагается закрепить в УПК РФ гарантии его реализации:

Установить сроки для направления потерпевшему копий всех процессуальных решений, указанных в п. 13 ст.42 УПК РФ;

Дополнить ст. 172 частью десятой: «О принятом решении в письменном виде уведомляется потерпевший, его представитель, законный представитель в течение 24 часов с момента окончания допроса обвиняемого. При наличии ходатайства потерпевшего, его представителя, законного представителя следователь обязан ознакомить указанных лиц с постановлением о привлечении в качестве обвиняемого и вручить его копию»;

Возложить на лицо, ведущее производство по делу, обязанность извещать лиц, участвующих в деле, о поданных жалобах и направлять их копии указанным лицам, с разъяснением возможности подачи на указанные жалобы возражений в письменном виде с указанием срока подачи;

Часть 1 ст.209 УПК РФ следует изложить в новой редакции: «Приостановив предварительное следствие, следователь в течение 24 часов уведомляет об этом потерпевшего, его представителя,

13 гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей, направляет копию решения и одновременно разъясняет им право на ознакомление с материалами уголовного дела и порядок обжалования данного решения.» далее по тексту;

Внести дополнения в ч.4 ст. 148 УПК РФ, закрепляющие право лица на ознакомление с материалами проверки, проведенной по его заявлению о преступлении;

В случаях, когда потерпевший участвует в производстве следственных действий, проводимых по его ходатайству, либо по ходатайству его представителя, законного представителя, направленных на получение доказательственной информации от других источников, закрепить в уголовно-процессуальном законе право потерпевшего с разрешения следователя задавать вопросы участвующим в следственном действии лицам, а также обращать внимание следователя на существенные с точки зрения потерпевшего обстоятельства и требовать отражения их в протоколе, знакомиться с протоколом и подавать на него замечания;

Поскольку потерпевший является самостоятельным участником уголовного судопроизводства со стороны обвинения, имеющим равные права с другой стороной ему должна быть обеспечена возможность реализовывать свой процессуальный статус и при назначении и производстве экспертизы. В ч.2 ст. 198 УПК РФ внести следующие дополнения: «При назначении и производстве экспертизы потерпевший, его представитель пользуется правами, предусмотренными частью первой настоящей статьи».

Ввиду того, что в ряде случаев потерпевший в силу возраста, физического или психического состояния здоровья неспособен самостоятельно реализовывать свои права, вносится предложение о наделении правами законного представителя иных родственников или близких потерпевшему лиц. В случае необходимости, указанные лица должны иметь возможность пригласить в качестве представителя потерпевшего адвоката.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней получила развитие недостаточно исследованная до настоящего времени в уголовно-процессуальной науке проблема синтеза понятия «судебная защита», определения соотношения права на судебную защиту и права потерпевших от преступлений на доступ к правосудию, подробно рассмотрены уголовно-процессуальные гарантии реализации указанных конституционных прав потерпевшего, научно обоснованы пути совершенствования порядка наделения лица, пострадавшего от преступления, статусом потерпевшего.

Практическая значимость исследования определяется, главным образом, возможностью использования содержащихся в нем положений, выводов и рекомендаций в законотворческом процессе при дальнейшем совершенствовании уголовно-процессуального законодательства, а также в правоприменительной практике.

Кроме того, материалы исследования могут найти применение в учебном процессе высших юридических учебных заведений при чтении курса уголовно-процессуального права и спецкурсов.

Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования докладывались автором и обсуждались на научно-практических конференциях преподавателей кафедры уголовного процесса и криминалистики юридического факультета Самарского государственного университета в 2001-2004 годах, а также на межрегиональных научно-практических семинарах: «Защита прав личности в уголовном праве и процессе» в Саратовской государственной академии права (2002г.), «Защита прав несовершеннолетних: модель взаимодействия на региональном уровне» (2003г.), «Формирование судебной практики по уголовным делам» (2004г.) в Самарском государственном университете, и научно-практических конференциях: «Социально-правовые проблемы Российского государства на рубеже XXI века» в Самарском филиале Саратовского юридического института МВД РФ (2001г.), «Проблемы обеспечения прав участников процесса по новому Уголовно-

15 процессуальному кодексу Российской Федерации», проведенной Самарским государственным университетом и сектором проблем правосудия Российской академии наук (Самара, 2002 г.), Самарском юридическом институте МЮ РФ (2003г.), на круглом столе «Новый Уголовно-процессуальный кодекс России в действии» в Институте государства и права РАН (Москва, 2003г.). Они также использовались в педагогической практике автора в Самарском государственном университете.

Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

<*> Laskina N.V., Stepanenko O.V. Certain problems of procedural legal succession in civil.

Ласкина Наталья Викторовна, доцент кафедры правосудия и процессуального права факультета экономики и права ГОУ ВПО "Саратовский государственный социально-экономический университет", кандидат юридических наук.

Степаненко Ольга Викторовна, помощник судьи Фрунзенского районного суда г. Саратова.

Авторами рассматриваются отдельные проблемные вопросы института процессуального правопреемства в гражданском процессе. Критическому анализу как со стороны теории, так и со стороны судебной практики подверглись сроки приостановления производства по делу в случае процессуального правопреемства, основания для прекращения производства по делу, отсутствие прав у ответчика на возобновление производства по делу.

Ключевые слова: процессуальное правопреемство, гражданин-наследодатель, правопреемник, приостановление производства, срок, наследство.

Authors addresses selected issued questions procedure of the succession. Reviewed by both doctrine and jurisprudence have undergone periods of suspension of the proceedings in the case of succession, the grounds for termination of the proceedings, the absence of the defendant at the resumption of the proceedings.

Key words: procedural succession, citizen-the estate-Leaver, successor, discontinuance, term, legacy.

Отдельные аспекты процессуального правопреемства активно обсуждаются учеными и практиками в рамках арбитражного судопроизводства, что в большей мере обусловлено проблемами законодательного регулирования этого правового института в АПК РФ. Институт процессуального правопреемства в гражданском процессе на первый взгляд представляется устоявшимся, доктринально проработанным и достаточно полно урегулированным законодателем. Тем не менее правоприменительная практика судов общей юрисдикции выявляет отдельные недостатки в правовом регулировании процессуального правопреемства в гражданском процессе, о чем и пойдет речь в настоящей статье.

Рассматриваемому правовому институту посвящена ст. 44 ГПК РФ, согласно которой процессуальное правопреемство в гражданском судопроизводстве предполагает переход всех процессуальных прав и обязанностей стороны в спорном или установленном решением суда правоотношении к правопреемнику, в случае ее выбытия из процесса. Иными словами, гражданское процессуальное правопреемство - это замена лица, участвующего в процессе в качестве стороны (правопредшественника), другим лицом (правопреемником), при котором правопреемник продолжает в процессе участие правопредшественника <1>.

<1> См.: Гражданский процесс России: Учебник / Под ред. М.А. Викут. М.: Юристъ, 2004. С. 79 (автор главы - М.А. Викут).

Процессуальное правопреемство является важной гарантией прав каждого на судебную защиту, доступ к правосудию, поскольку обеспечивает восстановление нарушенных прав не только правопредшественника, возбудившего производство по делу, но и его правопреемников, а также гарантирует истцу возможность положительного исхода дела и в случае выбытия из процесса ответчика. В исполнительном производстве процессуальное правопреемство рассматривается как одно из гражданско-правовых средств реализации прав граждан и организаций <2>. Кроме того, институт процессуального правопреемства обеспечивает реализацию принципа процессуальной экономии, поскольку позволяет продолжить производство по делу с момента, на котором оно было приостановлено.

<2> См.: Валеев Д.Х. Система процессуальных гарантий прав граждан и организаций в исполнительном производстве: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2009. С. 35.

Как следует из положений ч. 1 ст. 44 ГПК РФ, основанием гражданского процессуального правопреемства выступает выбытие стороны из спорных материально-правовых отношений, являющихся предметом рассмотрения в суде. Так, в названной норме прямо перечислены некоторые из таких случаев: смерть гражданина, реорганизация юридического лица, уступка требования, перевод долга и другие случаи перемены лиц в обязательствах. В качестве примера других случаев в литературе предлагается рассматривать положения ч. 1 ст. 700 ГК РФ, в соответствии с которой ссудодатель вправе произвести отчуждение вещи или передать ее в возмездное пользование третьим лицам. При этом к новому собственнику или пользователю переходят права по ранее заключенному договору безвозмездного пользования, а его права в отношении вещи обременяются правами ссудополучателя <3>.

<3> См.: Осокина Г.Л. Гражданский процесс. Общая часть. М.: Юристъ, 2003. С. 181.

Правопреемство возможно на любой стадии гражданского судопроизводства, начиная от возбуждения производства по делу и заканчивая исполнением судебного решения. При этом, учитывая процессуальное положение сторон, правопреемник ответчика привлекается к участию в процессе судом, а правопреемник истца или третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, в силу принципа диспозитивности вступает в процесс по собственной инициативе. Именно последний случай и является определенным проблемным моментом в праве о применительной практике судов.

Дело в том, что в случае сингулярного (единичного) правопреемства (перевод долга, уступка требования и другие случаи перемены лиц в обязательствах) при вступлении в процесс правопреемника не требуется приостановление производства по делу. Напротив, согласно абз. 2 ст. 215 ГПК РФ при наступлении обстоятельств, служащих основанием для универсального правопреемства в материальном праве, в силу закона производство по делу подлежит обязательному приостановлению (смерть физического лица, реорганизация юридического лица). В этом случае производство по делу приостанавливается до определения правопреемника лица, участвовавшего в деле. В случае если в процесс привлекается правопреемник ответчика, проблем не возникает. Проблемы не возникают и в случае приостановления производства по делу в связи с реорганизацией юридического лица.

Сложности имеют место в случае вступления в процесс правопреемника истца (третьего лица, заявляющего самостоятельные требования) - гражданина-наследодателя. Основанием возникновения наследственного правопреемства следует признать закон или согласие наследника <4>. Положения ч. 1 ст. 1152 ГК РФ устанавливают, что для приобретения наследства наследник должен его принять. Следовательно, только наследнику принадлежит право принять или не принять наследуемое имущество. Наследник вправе отказаться от наследства в пользу других лиц или без указания лиц, в пользу которых он отказывается от наследственного имущества (ч. 1 ст. 1157 ГК РФ). И даже если наследник вступил в наследство, вовсе не обязательно, что он пожелает вступить в процесс в качестве правопреемника умершего истца-наследодателя.

<4> См.: Бессараб Н.С. Наследственное правопреемство как институт гражданского права // Труды СГА. 2009. N 7. С. 8.

Для обеспечения своевременного и эффективного правосудия по гражданским делам положения абз. 2 ст. 217 ГПК РФ предусматривают, что приостановленное производство по делу возобновляется с момента определения правопреемника лица, участвующего в деле. Сложности заключаются в том, что законодателем данный момент не конкретизирован определенным сроком, а судебная практика, как правило, ориентируется на шестимесячный срок, установленный гражданским законодательством для юридического принятия наследства.

Однако детальный анализ положений раздела V ГК РФ позволяет сделать вывод, что вступление в наследство не всегда связано с истечением указанного срока, а также допускает не только юридическое принятие наследства, но и фактическое. Фактическое принятие наследства предполагает вступление наследника во владение или в управление наследственным имуществом; принятие им мер по сохранению наследственного имущества, защите его от посягательств или притязаний третьих лиц; его содержанию за собственный счет; оплату за свой счет долгов наследодателя или получение от третьих лиц, причитавшихся наследодателю, денежных средств (ч. 2 ст. 1153 ГК РФ). В этом случае правопреемник может быть определен и до истечения шести месяцев, предположим, через неделю после смерти наследодателя.

Фактическое принятие наследства предполагает и получение от третьих лиц, причитавшихся наследодателю, денежных средств, в частности взыскиваемого долга от ответчика. Следовательно, исходя из положений абз. 2 ст. 215 ГПК РФ, суд обязан приостановить производство по делу как минимум на полгода, до момента юридического принятия правопреемником наследства. При этом ответчик вне процесса уже оплатил долги, а у истца-правопреемника отпали причины для вступления в процесс. Налицо ситуация, когда производство по делу не окончено, но результат его очевиден: прекращение производства по делу в соответствии с абз. 4 ст. 220 ГПК РФ (если правопреемник вступит в процесс и откажется от иска). В то время как суд связан положениями абз. 2 ст. 215 ГПК РФ и не имеет возможности прекратить производство до истечения шестимесячного срока. Ввиду этого целесообразно было бы для разрешения данного вопроса предоставить в этом случае ответчику право инициировать возобновление производства по делу, представляя в суд достаточные доказательства того, что правопреемник истца фактически вступил в наследство, а ответчик уплатил долги.

Если же правопреемник истца, в силу принципа диспозитивности, вообще не пожелает вступить в процесс, а привлечь его к участию в процессе хотя бы для отказа от иска у суда нет полномочий, то в этом случае вопрос вообще остается неразрешенным. Так, производство по делу на основании абз. 2 ст. 215 ГПК РФ возобновляется по истечении шести месяцев, однако правопреемник-истец в процесс не вступает, а положения ст. 220 ГПК РФ не предусматривают такого основания для прекращения производства по делу, как невступление правопреемника истца в процесс.

Такая ситуация создает определенные минусы не только в работе судов, но и является крайне отрицательной по отношению к правам ответчика, правовое положение которого остается неопределенным в течение длительного времени. Противоречит это и принципу процессуальной экономии, для реализации которого, по сути, и создан институт процессуального правопреемства.

Решение данной проблемы видится в законодательном совершенствовании положений ст. 220 ГПК РФ путем закрепления дополнительного основания для прекращения производства по делу: истечение срока для возобновления приостановленного производства по делу (при наличии достаточных доказательств наступления факта правопреемства, извещения правопреемника об имеющемся споре) в связи со смертью гражданина, если спорное правоотношение допускает правопреемство, или реорганизацией юридического лица, которые являются сторонами в деле или третьими лицами с самостоятельными требованиями.

Еще одной проблемой, связанной с моментом определения правопреемника - участника процесса, является ситуация с отказом от наследства. Так, согласно ст. 1157 ГК РФ наследник вправе отказаться от наследства в пользу других лиц или без указания лиц, в пользу которых он отказывается от наследственного имущества в течение срока, установленного для принятия наследства. При этом лица, для которых право наследования возникло только вследствие непринятия наследства другим наследником, могут принять наследство в течение трех месяцев со дня окончания шестимесячного срока, установленного для принятия наследства. Следовательно, анализ положений ст. 1154 ГК РФ позволяет сделать вывод, что максимальный срок для принятия наследства составляет девять месяцев (шесть месяцев для вступления в наследство или отказа от него + три месяца со дня окончания шестимесячного срока, в случае принятия наследства лицами, для которых право наследования возникает только вследствие непринятия наследства другим наследником). На практике, как уже было замечено, суды руководствуются шестимесячным сроком для определения правопреемника. Таким образом, за рамками процессуального правопреемства остаются лица, для которых право наследования возникает только вследствие непринятия наследства другим наследником. Ввиду этого, а также учитывая вышеизложенные предложения о дополнении ст. 220 ГПК РФ еще одним основанием для прекращения производства, представляется необходимым предоставить правопреемникам, выступающим на стороне истцов и третьих лиц с самостоятельными требованиями, право на восстановление пропущенного по уважительным причинам срока на вступление в процесс, что также должно найти отражение в действующем гражданском процессуальном законодательстве.

Думается, что изложенные предложения, если они найдут отклик у законодателя, помогут решить ряд вышеозначенных проблем, возникающих в правоприменительной практике судов общей юрисдикции.

УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС

ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО РАВЕНСТВА СТОРОН В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ПРАВЕ КАК УСЛОВИЯ И ГАРАНТИИ СПРАВЕДЛИВОГО СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ

Мамыкина Кристина Александровна

студент юридического факультета кафедры уголовного процесса и криминалистики

Оренбургского государственного университета, 460018, РФ, г. Оренбург, проспект Победы, д. 13 E-mail: golunova. [email protected]

Цибарт Евгений Эдуардович

канд. юрид. наук, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики

Оренбургского государственного университета, 460018, РФ, г. Оренбург, проспект Победы, д. 13

PROBLEMS OF ENSURING THE PROCEDURAL EQUALITY OF PARTIES IN THE CRIMINAL PROCEDURE LAW AS CONDITIONS AND GUARANTEES OF A FAIR JUDICIAL DECISION

Christina Mamykina

student law faculty of the department of сriminal рrocess and сriminalistics, Orenburg State University

сandidate of legal sciences, associate professor of o,mmal рrocedure and сriminalistics, Orenburg State University

460018, Russia, Orenburg, prospekt Pobedy, 13

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена анализу проблем обеспечения процессуального равенства сторон в уголовно-процессуальном праве как условия и гарантии справедливого судебного решения. Выражается объективная сущность уголовно-процессуального права, раскрывается принцип состязательности и равноправия сторон, а также охватываются нарушения, которые, в свою очередь, могут поколебать равенство сторон в состязательном процессе.

The article is devoted to the analysis of problems concerning the ensuring procedural equality of parties in the criminal procedural law as conditions and guarantees of a fair judicial decision. The objective essence of the criminal procedural law is expressed, the principle of competitiveness and equality of the parties is revealed, and violations are also covered which, in turn, can cause to hesitate the equality of parties in the adversarial process.

Ключевые слова: уголовно-процессуальное право, состязательность, принцип, правосудие, судопроизводство, равноправие.

Keywords: criminal procedural law; competitiveness; principle; justice; judicial procedure; equality.

Наука уголовно-процессуального права представляет собой совокупность разработанных на основе законов и практики понятий и представлений, концепций и постулатов, которые имеют способность раскрывать цели и назначение, координировать принципы процессуальной деятельности, использовать методы осуществления, гарантии прав и

их функции, систематизировать структурную организацию этой деятельности и условия, необходимые для обеспечения всеобщей эффективности.

Процессуальная деятельность тесно связана с исследованием правовой основы, и этот аспект сказывается на исследованиях ученых в области определения практической эффективности деятельности орга-

Библиографическое описание: Мамыкина К.А., Цибарт Е.Э. Проблемы обеспечения процессуального равенства сторон в уголовно-процессуальном праве как условия и гарантии справедливого судебного решения // Universum: Экономика и юриспруденция: электрон. научн. журн. 2017. № 5(38). URL: http://7universum.com/ru/economy/ archive/item/4 744

нов прокуратуры, суда, расследования, неофициальных участников процесса. Из этого вытекает проблема степени соответствия или несоответствия полученных результатов деятельности, поставленные перед ними цели.

Однако такая ситуация позволяет выявить причины, которые отражают повышение эффективности или ее ослабление, а также разработать меры, способные усилить положительные факторы и, соответственно, нейтрализовать отрицательные. Поэтому абстрактность процессуальной науки нередко представляет собой отрыв ее от практики применения и возникновения при этом правоотношений, является определенным ее недостатком .

Конституция РФ закрепила принцип равенства прав участников процесса, установив, что государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина, поскольку все равны перед законом и судом, и определив, что судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

Однако УПК РФ, не следуя требованиям ст. 123 Конституции РФ о состязательности и равноправии сторон, в ст. 15 ограничился определением в качестве принципа уголовного судопроизводства лишь состязательности .

Вместе с тем в ч. 4 ст. 15 УПК РФ законодатель указал, что стороны обвинения и защиты равноправны перед судом. Из этого следует, что ч. 4 ст. 15 УПК РФ позволяет сделать вывод, что равноправие сторон обвинения и защиты отсутствует в досудебном производстве, поскольку возможно лишь перед судом, т. е. на стадиях судебного разбирательства. Это обстоятельство приводит к необходимости исследования таких понятий в уголовном судопроизводстве, как состязательность и равноправие. По определению А. М. Прохорова состязательностью является демократический принцип судопроизводства, согласно которому разбирательство дела происходит в форме спора сторон в судебном заседании и все участники процесса наделены равными процессуальными правами .

Процессуальное равноправие сторон в уголовном процессе опирается на конституционный принцип равенства граждан перед законом и судом и выступает элементом принципа состязательности. Под справедливой судебной процедурой понимаются, в свою очередь, равные процессуальные возможности между сторонами, и ни одна из сторон не должна иметь каких-либо существенных преимуществ, гарантией этого должна служить независимость судебной власти.

Отсутствие независимости суда приведет к нарушению равноправия сторон, а из этого следует, что судебная процедура перестает быть справедливой и состязательной. Таким образом, в судебных стадиях уголовного процесса обвинитель представляет собой лишь одну из сторон. Однако если обвинитель располагает большими процессуальными возможностями представления суду обстоятельств дела и если судья согласен с позицией одной из сторон и способствует

в помощи выполнения ее функции (доказывания, обвинения или перенимает доказывание на себя), то можно считать, что уголовное судопроизводство не может рассматриваться как процесс состязательный, так как возможности сторон становятся неравными в такой ситуации, функции суда и обвинения перестают быть разделены, а следовательно, и права обвиняемого становятся незащищенными .

Связь между процессуальным равенством сторон и состязательностью процесса настолько тесна, что некоторые ученые позволяют себе объединить эти положения в принцип процессуального равноправия сторон. Именно такого взгляда придерживается В. М. Семенов, указывая, что состязание сторон в суде, основанное на их процессуальном равноправии, выливается в состязательную форму судопроизводства, которая является неотъемлемым элементом принципа процессуального равноправия сторон в условиях состязательной формы судопроизводства . Следовательно, состязание сторон выступает составной частью принципа процессуального равенства сторон.

Можно сделать вывод, что равноправие является составной частью состязательности, причем относительно равными процессуальными правами участники процесса наделены не в досудебном, а в судебном производстве. Например, М. С. Строгович состязательность раскрывает как «построение судебного разбирательства, при котором обвинение отделено от суда, обвинение и защита осуществляются равноправными сторонами, а функция суда состоит в разрешении дела.

При этом весь процесс выглядит как «полемика сторон, защищающих свои законные интересы» . Л. Ф. Шумилова в состязательности видит «конкуренцию участвующих в деле лиц, когда самостоятельные действия одних участвующих в деле лиц эффективно ограничивают возможность других односторонне воздействовать на исход судебного разбирательства» .

Каждый из этих авторов состязательность рассматривает лишь в рамках судебного разбирательства. По мнению И. Л. Петрухина, «состязательность является формой организации судопроизводства, для которой характерны строгое разделение функций обвинения, защиты и разрешения дела, а также процессуальное равноправие сторон обвинения и защиты» .

Поэтому, так как равноправие сторон является частью принципа состязательности, о состязательности можно говорить не только в судебном производстве, но и на более ранних стадиях процесса, т. е. в досудебном производстве. Однако некоторые авторы не относят к процессуальным гарантиям предоставление прав участникам процесса, поскольку, по их мнению, наличие прав еще ничего не гарантирует, а сами права являются лишь объектом гарантий.

Состязательность уголовного процесса также является и свободой суда прийти к другим выводам и решениям, которая требует обеспечения и подкрепления альтернативными аргументами и доводами,

представленными обвинителем. К тому же только независимая судебная власть может дать подлинную состязательность сторон и создать им одинаковые условия для реализации своих профессиональных обязанностей, которые, в свою очередь, включают в себя механизмы компенсации их процессуального и фактического неравенства в досудебном производстве, т. е. обязует органы уголовного преследования еще на начальных стадиях досудебного производства учитывать мнения стороны защиты по вопросам, которые могут вызвать недопонимание и разногласие в суде, заботиться о соблюдении прав обвиняемого, качестве представленных доказательств, так как независимый суд не позволит «закрыть глаза» на осечки расследования.

Сама состязательность требует наделения противоборствующих сторон равными процессуальными правами для защиты своих интересов. Однако равенство прав не означает равенство процессуальных действий. Так, согласно презумпции невиновности обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, поэтому бремя доказывания несет на себе сторона обвинения. Древнеримским юристом Павлом был сформулирован принцип: «Обязанность доказывать лежит на том, кто отрицает».

Доказать невиновность обвиняемого является сложной задачей, которая требует огромных усилий. Но из-за того, что функция обвинения, по сравнению с функцией защиты, сопровождается большими трудностями, не следует вывод о том, что о равноправии сторон в судопроизводстве бессмысленно рассуждать. Принцип равноправия сторон в уголовном процессе предполагает не равное количество проведенных исследований и действий сторонами, а реализацию возможностей достижения своих целей на равных условиях. По мнению А. В. Смирнова, равенство процессуальных функций не означает их предметного совпадения, она заключается в одинаковой способности и мощности сторон равнозначно эффективно добиваться своих целей. Состязание на равных условиях является условием принципа состязательности в уголовном процессе .

Кроме того, равноправие сторон М. Л. Якуб определяет как равенство граждан перед материально-уголовным законом, т. е. одинаковый для всех процессуальный порядок, комплекс прав и обязанностей, которые включены в пределы занимаемого процессуального положения, а также равенство перед судом и другими правоохранительными органами, которые, в свою очередь, обязаны проявлять беспристрастность и не отдавать никому предпочтения по мотивам имущественного, социального или иного характера .

Принцип процессуального равноправия сторон также касается таких участников процесса, как истец и ответчик. Законодательство наделяет их равными правами, однако, по нашему мнению, имеется некий противовес. Ответчик обладает существующей полнотой прав, защищаясь от имеющегося иска. Методами использования этих прав являются возражения против иска и встречный иск.

Возражения, в свою очередь, носят объяснения ответчика, основывающие неправомерность предъявляемого к нему иска, которые служат защите интересов; также возражения могут касаться правомерности возникновения или продолжения процесса, заявленных истцом требований по существу. Так, на основании ч. 2 ст. 149 ГПК РФ ответчик или его представитель может уточнять исковые требования истца и фактические основания этих требований, представлять истцу или его представителю и суду возражения в письменной форме относительно исковых требований, передавать истцу или его представителю и судье доказательства, обосновывающие возражения относительно иска, заявлять перед судьей ходатайства об истребовании доказательств, которые он не может получить самостоятельно.

Процессуальные возражения могут состоять в указании суду на отсутствие прав на предъявление риска, например, при отсутствии иной предпосылки права на предъявление риска, либо требовании прекратить производство по делу.

Ответчик своим процессуальным возражением может обратить внимание суда на нарушение истцом порядка предъявления иска (например, неподсудность дела данному суду) либо другие процессуальные обстоятельства и требовать у суда определенных мер, таких как перенос заседания, приостановление производства по делу, передача дела в другой суд, оставление заявления без рассмотрения и др. Если истец не предоставляет доказательств обоснованности иска, то ответчик, со своей стороны, может указать на это, ограничиваясь лишь только отрицанием существующих фактов.

Таким образом, по нашему мнению, права участников процесса являются не объектом, а средством процессуальных гарантий участников уголовного судопроизводства, к тому же права одних лиц служат гарантией соблюдения прав других лиц, несмотря на то, что равноправие сторон является важной составляющей частью принципа состязательности в уголовном судопроизводстве, не все участники уголовного судопроизводства на стадии предварительного расследования имеют равные права.

Например, значительными полномочиями обладают участники уголовного судопроизводства, а именно следователь, прокурор, дознаватель и руководитель следственного органа. На стадии предварительного расследования они наделены государственными властными полномочиями, осуществляя тем самым руководство и направляя ход расследования.

В зависимости от их усмотрения находится реализация прав таких участников процесса, как обвиняемый, законный представитель обвиняемого, его защитник и др. В первую очередь это относится к защитнику, деятельность которого служит гарантией эффективной защиты подзащитного от необоснованного обвинения.

Часть 3 ст. 86 УПК РФ, установив право защитника на сбор доказательств и их предоставление на стадии предварительного расследования, не указала механизм его реализации и тем самым исключила

возможность реального приобщения доказательств к материалам уголовного дела, что противоречит принципу равенства, который закреплен в части 1 ст. 19 Конституции РФ. В соответствии с частью 2 ст. 74 УПК РФ в качестве доказательств по уголовному делу могут допускаться показания свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, вещественные доказательства, показания и заключения эксперта, специалиста, протоколы следственных и судебных действий и иные документы.

Вместе с тем, часть 2 статьи 86 УПК РФ предусматривает, что доказательства могут быть собраны, а также представлены обвиняемым, потерпевшим, подозреваемым, ответчиком и истцом и их представителями.

Однако лишь от усмотрения следователя-дознавателя зависит, попадут ли в материалы уголовного дела те или иные доказательства. Право представления доказательств другими участниками процесса ограничено возможностью заявления ходатайства перед следователем о необходимости закрепления тех или иных фактических данных для того, чтобы приобщить их к материалам уголовного дела .

По мнению Р. Р. Колбаева, роль участников процесса выглядит весьма «пассивной», так как никто из них не застрахован от необоснованного отклонения заявленных ходатайств, а также очень часто, особенно по сложным делам, подобные ходатайства «не вписываются» в версию, избранную органами предварительного следствия, в связи с чем участники процесса оказываются в заведомо неравном положении и вынуждены двигаться в направлении официальной версии, дожидаясь либо ее подтверждения, либо разрушения .

Монополия, существующая между должностными лицами или государственными органами в лице дознавателя, прокурора и суда, связанная со сбором доказательств и процедурой контроля над законностью принимаемых ими решений, не может служить гарантией против произвола и беззакония. Законодатель, предоставив защитнику право опроса лиц в соответствии с п. 2, частью 3 ст. 86 УПК РФ, не только не раскрыл регламент опроса, но и не установил какого-либо доказательственного значения результатов этого процессуального действия, поскольку в части 2 ст. 74 УПК РФ опрос в числе доказательств не значится. Сведения, полученные защитником в процессе опроса лиц, которые владеют информацией, относящейся к уголовному делу, не являются показаниями участника процесса (потерпевшего либо свидетеля), так как они получены не в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, а также не обладают свойствами относи-мости, предъявляемыми к содержанию доказательств, формируемых в уголовном процессе его субъектами.

Такие сведения могут служить лишь основанием для допроса лиц, который осуществляется следователем или дознавателем в соответствии со ст. 189 УПК РФ.

Для установления неоднозначности понимания требований части 3 ст. 86 УПК РФ необходимо определить механизм сбора защитником доказательств, который позволит установить действительно равные права участников процесса по сбору и закреплению доказательств, оставив за дознавателем, следователем, прокурором или судом право окончательной их оценки, что будет полностью соответствовать принципу равенства участников уголовного судопроизводства перед законом и судом.

Вместе с тем, форма состязательности уголовного судопроизводства предусматривает такое равенство сторон, при котором сторона обвинения получила бы возможность для обнаружения и задержания подозреваемого, а также сбора достаточных доказательств для установления судом законного, справедливого и обоснованного приговора, а сторона защиты обладала бы правом посеять разумные сомнения в том случае, когда отсутствуют достаточные доказательства вины лица, подозреваемого в совершении преступления, представленные стороной обвинения.

Определяя соотношение сторон, установленное законодательством в состязательном процессе, Н. А. Колоколов делает вывод: «Законодатель стороне защиты полномочий предоставляет ровно столько, сколько требуется для того, чтобы адвокаты своевременно могли поставить необходимый барьер на пути движения тех уголовных дел, по которым сторона обвинения (прокурор, органы предварительного расследования) «толкает» в суд явно необоснованное обвинение» .

Остается надеждой для защитника и требование части 4 ст. 159 УПК РФ, определяющей, что постановление об отказе в удовлетворении ходатайства может быть обжаловано в порядке, установленном главой 16 УПК РФ, у надзирающего прокурора и руководителя следственного органа (ст. 124 УПК РФ) или в суде (ст. 125 УПК РФ).

Однако факт того, что прокурор, как и руководитель следственного органа и суд, чаще всего при решении спора принимает позицию следователя, руководствуясь тем, что он обладает самостоятельностью вправе решать вопрос об относимости доказательственной информации к расследуемому уголовному делу, говорит, что защитнику при подаче ходатайства о приобщении к делу собранных материалов не следует обольщаться, рассчитывая на положительное разрешение вопроса. Вместе с тем, инициатива защитника, которая, в свою очередь, связана со сбором доказательственного материала, необходима для того, чтобы лучше понять фактическую сторону произошедшего события, а также для подтверждения правильной тактики выбранной им защиты, позволяя тем самым уравнять возможности сторон защиты и обвинения.

Таким образом, закрепив в ст. 123 Конституции РФ принцип равноправия сторон в судопроизводстве, законодатель не в полной мере отразил его в уголовно-процессуальном законодательстве.

По нашему мнению, законодатель, закрепив в части 1 ст. 15 УПК РФ, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон, не смог полностью реализовать это правило на стадии предварительного расследования, поскольку для поддержания равенства сторон на этой стадии необходим независимый арбитр, которого нет в досудебном производстве.

Из этого следует, что с гарантиями состязательного уголовного судопроизводства соотносится такая часть процесса, как судебное производство, которое соответствует условиям равноправия сторон и гласности и позволяет исследовать собранные по делу доказательства для дальнейшего установления фактических обстоятельств уголовного дела, а также виновности подсудимого в целях его справедливого разрешения.

Нарушениями, которые могут поколебать равенство сторон в состязательном процессе, с нашей точки зрения, являются:

1) лишение одной из сторон возможности знакомиться с доказательствами;

2) применение психологического или физического воздействия одной из сторон по отношению к другой;

3) проведение судебного разбирательства в отсутствие заинтересованных лиц одной из сторон;

4) неполное ознакомление с процессуальными правами одной из сторон;

5) возложение бремени доказывания на обвиняемого;

6) чрезмерная продолжительность одной из мер пресечения (например, заключение под стражу);

7) личная заинтересованность в деле следователя, дознавателя, прокурора или судьи.

На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что, несмотря на требования Конституции РФ, в уголовном судопроизводстве имеется дисбаланс в соблюдении принципов состязательности и равноправия сторон.

Таким образом, следует признать, что наделение участников процесса равными правами служит определенной гарантией обеспечения их законных интересов, поскольку равенство и свобода являются важнейшими элементами цивилизованного общества как высшая человеческая ценность.

Список литературы:

1. Антонов И. А. Нравственно-правовые начала уголовно-процессуальной деятельности: канд. юр. наук. - СПб., 2005. - С. 9.

2. Егорова А. И. Оптимизация уголовного процесса в Российской Федерации путем упрощения: проблемы и перспективы // Юр. наук: проблемы и перспективы: мат-лы IV междунар. науч. конф. - Казань, 2016. - С. 232.

3. Кокорев Л. Д. Этика уголовного процесса: учебное пособие. - Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 1993. - С. 224.

4. Колбаев Р. О. О равенстве прав участников уголовного процесса // Законность, 2013. - № 10. - С. 12.

5. Колоколов Н. А. Обвинение и защита в российском уголовном процессе: баланс интересов: иллюзия или реальность // Уголовное судопроизводство, 2015. - № 1. - С. 16.

6. Лобанов Г. С. Судебные разбирательства по уголовным делам // Законность, 2014. - № 4. - С. 22.

7. Ловпаче З. Х. Толкование норм уголовно-процессуального права - необходимая предпосылка и условие их правильного применения // Вестник Адыгейского гос. унив., 2012. - № 1. - С. 4.

8. Лупинская П. А. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник. - М.: Юристъ, 2014. - С. 742.

9. Петрухин И. Л. Реформа уголовного правосудия в России // Законодательство, 2016. - № 3. - С. 69.

10. Россинский С. Б. Уголовно-процессуальная форма: понятия и тенденции развития // Вестник Оренб. гос. ун-та, 2007. - № 3. - С. 144.

11. Конституция Российской Федерации // Собр. законод-ва РФ. 2014. - № 30 (ч. 1). - Ст. 4202.

12. Смирнов А. В. Уголовный процесс: учебник. - М.: КНОРУС, 2008. - С. 704.

13. Строгович М. С. Основные положения советского уголовного процесса. - М.: Наука, 1968. - С. 47.

14. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации // Собр. законод-ва РФ. 2016. - № 18. - Ст. 4559.

15. Шейфер С. А. Доказательство и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования: монография. - Москва: Норма, 2009. - С. 125.

16. Шумилова Л. Ф. Принципы состязательности и объективной истины как фундаментальные начала правоприменительной практики // Журнал российского права, 2015. - № 11. - С. 55.

В содержании права на судебную защиту в российской процессуальной науке давно выделены две составляющие: процессуальная (право на обращение в суд) и материальная (право на удовлетворение заявленных требований). Первый из названных элементов получил развитие в европейской практике в качестве требования доступности правосудия для любого заинтересованного лица как неотъемлемой характеристики права на суд , о чем уже говорилось в очерке 1 настоящей работы.

Учитывая значимость данного требования с точки зрения практической реализации гарантий, закрепленных нормами ст. 46 Конституции РФ и ст. 6 Конвенции, представляется важным рассмотреть некоторые проблемы его реализации в нормах действующего процессуального законодательства.

Право на обращение в суд как гарантия доступности правосудия

Как уже было сказано ранее, в силу принципа диспозитивности лица могут свободно распоряжаться своими материальными и процессуальными правами, в том числе обратиться в суд за защитой нарушенного или оспоренного права, охраняемого законом интереса.

Однако это не означает, что любое лицо может, обратившись в суд, положить тем самым начало процедуре судопроизводства. Принцип диспозитивности тесно связан с активной ролью суда, так как свобода заинтересованных лиц распоряжаться материальными и процессуальными правами вызывает необходимость не только помощи, но и контроля со стороны суда за соблюдением требований закона.

Реализация правосудия осуществляется в определенном порядке, регламентированном процессуальным законодательством. В частности, суд, принимая заявление, должен решить вопрос о том, соблюдает ли заявитель предпосылки и условия реализации права на иск и осуществляется ли это право в порядке, предусмотренном законом .

Закрепление норм, развивающих принцип диспозитивности, в гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном законодательстве за последние годы по многим вопросам стало более единообразным. Вместе с тем сохраняется ряд отличий (на наш взгляд, не обусловленных какой-либо спецификой дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции) как в нормативном регулировании одинаковых процессуальных отношений, так и в их реализации.

Например, как таковое право на обращение в суд гарантировано нормами гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства. Вместе с тем, как уже было отмечено ранее, с принятием АПК РФ 2002 г. в арбитражном процессе данное право стало фактически неограниченным (даже в тех случаях, когда такого ограничения требует здравый смысл). Законодатель исключил возможность отказа арбитражным судом в принятии заявления от лица, усматривающего нарушение своих прав. Любое заявление, поданное с соблюдением установленных законом формальных требований, подлежит принятию к рассмотрению арбитражным судом и возбуждению производства по делу.

В юридической литературе встречается мнение, согласно которому такое регулирование направлено на обеспечение доступа к правосудию, возможности передачи любого дела на рассмотрение суда, предотвращение отказа в судебной защите .

В связи с этим возникает вопрос, какие именно правила или действия можно обоснованно расценивать в качестве отказа в доступе к правосудию.

Примечательно, что даже ЕСПЧ, довольно широко трактующий основные требования, предъявляемые к процессу отправления правосудия, не расценивает требование доступности в качестве абсолютного. Обращается внимание на тот факт, что право на доступ к суду может ограничиваться как законом, так и лицами, его применяющими, - самими участниками спора или национальным судом. При этом первый вид ограничения должен соотноситься с законной целью этого действия, вводиться с помощью соразмерных ей средств, учитывать баланс публичных и частных интересов и не наносить ущерб самой сути права на судебную защиту .

На первый взгляд отказ в принятии заявления, допускавшийся ранее в цивилистическом процессе по любым делам, а в настоящее время закрепленный лишь в ст. 134 ГПК РФ, предполагает именно отказ в правосудии еще на этапе обращения, без проведения слушаний, без рассмотрения существа дела, исследования доказательств и проч.

Однако не следует забывать и другие требования, предъявляемые к механизму судебной защиты. В частности, суд, рассматривающий дело, должен быть «основан на законе», что предполагает наличие у него законных полномочий на рассмотрение дела соответствующей категории и вынесение решения по нему. Таким образом, рассмотрение заявления судом, не наделенным законом соответствующей компетенцией, не только нарушает право заявителя на справедливое судебное разбирательство и влечет принятие незаконного судебного акта, но в сочетании с обязательностью судебных актов и правилами тождественности и преюдиции в случае сохранения законной силы такого акта еще и лишает это лицо возможности получить законное решение (вынесенное судом, обладающим для этого необходимыми полномочиями) по тому же требованию, заявленному к тому же ответчику.

Справедливое судебное разбирательство предполагает и достижение цели правосудия (разрешение дела по существу и исполнение итогового судебного акта) в разумный срок, позволяющий сократить состояние правовой неопределенности. В описанной ситуации устранение допущенного грубого нарушения предполагает обращение в проверочную инстанцию, разбирательство жалобы, отмену судебного акта и новое обращение в компетентный суд. Такая процедура, принимая во внимание установленные законом процессуальные сроки, не вполне отвечает интересам оперативного получения судебной защиты и восстановления нарушенного или оспариваемого права. Как справедливо охарактеризовал такую ситуацию Г.А. Жилин, принятие судом к производству неподведомственного ему дела «консервирует состояние неопределенности в спорных материальных правоотношениях, создает иллюзию включения механизма судебной защиты прав, способствуя тем самым задержке обращения к компетентному суду» .

Кроме того, не стоит забывать, что государство обязано предоставить каждому лицу, обращающемуся к судебному механизму, эффективное средство правовой защиты (ст. 13 Конвенции).

Представляется, что такая характеристика не имеет никакого отношения к судебному производству, возбуждаемому исключительно с единственной целью - его немедленного прекращения (п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ). При этом суд, вынужденный осуществлять не только разбирательство по существу подведомственных ему дел, но и такое формальное «производство», должен затрачивать ресурсы (время, кадры, средства) не на подготовку сложного дела или мотивированного решения, а на подобного рода «фикцию» доступного правосудия, что в конечном счете сказывается на эффективности его деятельности по другим делам.

Таким образом, представляется, нет оснований полагать, что своевременный отказ в принятии заявления судом, некомпетентным в силу закона рассматривать поступившее к нему заявление, является отказом в доступе к правосудию.

Действительная проблема неоправданного ограничения права на судебную защиту проявляется в этом вопросе в несколько другом аспекте. Основания говорить об отказе в доступе к правосудию возникают в случае, когда к вышерассмотренному выводу (об отсутствии полномочий на рассмотрение заявление) приходят национальные суды обеих ветвей. В результате отказа в принятии заявления или прекращения производства по нему заявитель утрачивает право на повторное обращение в суд с тождественным требованием - к тому же лицу о том же предмете и по тем же основаниям (ч. 3 ст. 134 ГПК РФ, ч. 3 ст. 151 АПК РФ). Тогда заявитель действительно оказывается в ситуации правового вакуума, законным основанием выхода из которого является только обращение в вышестоящую инстанцию, право на которое также может быть утрачено вследствие пропуска процессуального срока на обжалование.

В отношении российского цивилистического процесса такое грубейшее нарушение права на справедливое судебное разбирательство уже было установлено, к примеру, в деле «Безымянная против России», где заявительнице по мотиву неподведомственности спора было отказано в его рассмотрении и судами общей юрисдикции, и арбитражными судами .

Данная проблема требует комплексного и в какой-то степени компромиссного решения.

Можно законодательно закрепить правило о недопустимости отказа в принятии заявления или прекращения производства по нему по мотиву неподведомственности дела, если имеется соответствующий вступивший в законную силу судебный акт суда другой ветви судебной системы, которым отказано в осуществлении производства по данному заявлению. Такой подход позволяет заявителю реализовать право на обращение за судебной защитой, однако в таком случае дело будет рассматривать «последний» суд, который далеко не обязательно будет являться компетентным (в смысле требования «суда, основанного на законе»).

Можно предусмотреть обязанность «последнего» суда обратиться в высший суд (в настоящее время единый для обеих ветвей судебной системы) за разъяснением вопроса о подведомственности. Такой обязанности должно корреспондировать правило, исключающее действие запрета на повторное обращение в суд, отказавший в принятии заявления или прекративший производство по нему по мотиву неподведомственности дела, в случае получения такого разъяснения ВС РФ.

Следует отметить, что рассматриваемая проблема называлась в числе причин предпринятой реформы устройства судебной системы. Однако обращает на себя внимание тот факт, что возвращение дела на рассмотрение суда, отказавшего в доступе к судебной защите, на основании разъяснения вышестоящего суда, а не в результате отмены незаконного определения, не вполне соотносится с действующим принципом обязательности судебных актов.

Можно рассмотреть и вариант исключения «технической» причины проблемы - двойственности судебной системы: нет второй ветви - нет проблемы столкновения подведомственности. Однако такое решение представляется неоправданной, несоразмерной ценой, что подтверждает и многовековая история российского правосудия, в которой неоднократные попытки отказа от системы органов, специализирующихся на рассмотрении экономических (торговых, коммерческих, хозяйственных) споров, довольно быстро сменялись введением аналогичного (по назначению) института .

Идеальным вариантом явилось бы разрешение проблемы путем однозначно толкуемого разграничения подведомственности дел между судами общей юрисдикции и арбитражными судами на законодательном уровне. ЕСПЧ обращал внимание участников Конвенции на то обстоятельство, что наличие четких границ подведомственности не только не препятствует праву лица обратиться за судебной защитой в компетентный суд, но и облегчает доступ к правосудию.

Минимально же необходимая в срочной перспективе (и довольно простая в реализации) мера видится в закреплении в процессуальном законодательстве специального правила, исключающего из сферы действия норм о пропуске процессуального срока на обращение в суд проверочной инстанции случаи обжалования судебных актов об отказе в принятии заявления к производству по мотиву неподведомствен- ности дела. Аналогичное по результату разъяснение об обязательности восстановления срока на обжалование, пропущенного по причине обращения в суд другой ветви, может быть дано ВС РФ и в условиях действующего процессуального законодательства. Однако такие меры видятся допустимыми лишь в качестве временных, поскольку не представляется обоснованным переложение на плечи заявителя, вынужденного «скитаться» по судебной системе в поисках компетентного суда и обжаловать нежелание последнего рассматривать его заявление, бремени последствий неопределенности положений закона.

Что касается иных процессуальных институтов, препятствующих рассмотрению заявления судом или прерывающих его, в контексте вопроса обеспечения доступности правосудия можно кратко высказать следующее.

Такие институты, как оставление заявления без движения (ст. 136 ГПК РФ, ст. 128 АПК РФ), его возвращение (ст. 135 ГПК РФ, ст. 129 АПК РФ) или оставление без рассмотрения (ст. 223 ГПК РФ, ст. 149 АПК РФ), по существу не могут рассматриваться как ограничивающие доступ к правосудию, поскольку направлены на обеспечение соблюдения заявителем положений процессуального закона и предусматривают возможность обращения с тем же требованием после устранения нарушений или обстоятельств, препятствовавших рассмотрению заявления (в случае оставления без движения повторное обращение после их устранения не требуется ввиду автоматического возбуждения производства).

Вместе с тем обращает на себя внимание разобщенность гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства в части регулирования оснований применения данных институтов.

Так, основаниями для возвращения заявления в арбитражном процессе являются: неподсудность дела данному арбитражному суду, поступление ходатайства о возвращении заявления до вынесения определения о принятии его к производству, факт неустранения в назначенный судом срок причин оставления заявления без движения, а также отклонение судом ходатайств о предоставлении отсрочки, рассрочки уплаты государственной пошлины или об уменьшении ее размера.

Основаниями для совершения аналогичного процессуального действия в гражданском процессе дополнительно выступают: несоблюдение истцом установленного законом или предусмотренного договором досудебного порядка урегулирования спора (в том числе непредставление доказательств его соблюдения), подача заявления недееспособным лицом, неподписание заявления либо подписание неуполномоченным лицом, наличие в производстве того же или другого суда либо третейского суда дела по тождественному спору.

При этом в результате изменений, внесенных в ГПК РФ Федеральным законом от 2 ноября 2004 г. № 127-ФЗ, положения, касающиеся порядка рассмотрения ходатайств о предоставлении отсрочки, рассрочки уплаты государственной пошлины или об уменьшении ее размера, были заменены нормами, отсылающими к законодательству о налогах и сборах. Вместе с тем Налоговый кодекс РФ не предусматривает (и не должен предусматривать) процессуальные последствия отказа судом в удовлетворении соответствующего ходатайства. Данный вопрос подлежит разрешению в нормах процессуального закона.

Что касается оставления заявления без рассмотрения, АПК РФ в числе поводов для применения данного института называет: наличие дела по тождественному спору в производстве арбитражного суда, суда общей юрисдикции, третейского суда; несоблюдение предусмотренного законом или договором досудебного порядка урегулирования спора; необходимость (в силу закона) рассмотрения заявленного требования в ином процессуальном порядке (по делам об установлении фактов, имеющих юридическое значение, о банкротстве, по заявлениям о взыскании судебных расходов); наличие соглашения о рассмотрении данного спора третейским судом (при условиях, названных законом); неподписание заявления либо подписание его лицом, не имеющим на это права либо должностное положение которого не указано; обстоятельства, свидетельствующие об утрате истцом и ответчиком интереса к рассмотрению дела по существу.

В гражданском процессе основания для оставления заявления без рассмотрения в целом схожи. Различия состоят в основном в формулировках, которые, однако, иногда существенно изменяют порядок применения данного института. К примеру, в части срока для возражения стороной против рассмотрения заявления государственным судом ввиду наличия соглашения о передаче спора на рассмотрение третейского суда. В арбитражном процессе такой срок дифференцирован в зависимости от момента заключения соглашения: если до обращения в государственный суд, то возражение должно быть заявлено не позднее дня представления стороной своего первого заявления по существу спора; если после - то фактически до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу. В гражданском процессе установлен иной (единый) срок для заявления такого возражения - до начала рассмотрения дела по существу. Кроме того, по данному основанию АП К РФ предусматривает еще одно ограничение для применения данного института: если арбитражный суд установит, что соглашение о передаче спора на рассмотрение третейского суда недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Отсутствие аналогичного правила в ГПК РФ влечет серьезное последствие - наличие формального препятствия к обращению в государственный суд в вышеперечисленных случаях.

Указанные и иные различия как в перечнях оснований, так и в правилах применения рассмотренных процессуальных институтов не связаны каким-либо образом со спецификой дел, рассматриваемых арбитражными судами и судами общей юрисдикции, но существенно влияют на порядок регулирования однородных процессуальных отношений, что не представляется обоснованным. При выборе унифицированного подхода к закреплению соответствующих положений представляется целесообразным исходить из следующего: в силу того, что принцип доступности правосудия не предполагает необходимость возбуждения судебного производства по заявлению, поданному с нарушением установленного процессуальным законом порядка обращения за судебной защитой, в цивилистиче- ском процессе должны применяться меры к своевременному пресечению таких нарушений. Для этого судом могут быть совершены такие процессуальные действия, как отказ в принятии заявления к рассмотрению , оставление его без движения или возвращение, а также оставление без рассмотрения. При этом необходимо установить единообразные основания (в одинаковых ситуациях) и процессуальный порядок применения данных институтов судами общей юрисдикции и арбитражными судами.

Представляется, что отдельные основания для применения указанных институтов могут либо должны иметь иные правовые последствия с учетом необходимости обеспечения доступности правосудия либо законности.

Так, например, неподсудность дела суду, в который поступило заявление, может разрешаться путем передачи последнего на рассмотрение надлежащего суда, а не возвращения заявления. В данном случае основания сомневаться в соблюдении диспозитивного начала отсутствуют, поскольку волеизъявление заявителя в отношении распоряжения своим правом на обращение в государственный суд уже было им выражено.

Завершение производства по делу о тождественном споре в силу установленных законом ограничений не может явиться основанием для повторного обращения с тем же заявлением в суд. В связи с этим к ситуации существования «параллельного» тождественного дела не могут применяться общие последствия устранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления заявления без рассмотрения.

Равно как и нарушение специального порядка обращения с заявлением (к примеру, в случае заявления требования, которое в соответствии с федеральным законом должно быть рассмотрено в деле о банкротстве, либо требования о взыскании судебных расходов), не может в результате устранения основания для оставления заявления без рассмотрения иметь правовым последствием обращение в суд «в общем порядке».

Что касается оснований для оставления заявления без рассмотрения, связанных с передачей спора на рассмотрение третейского суда, общая формулировка «устранение обстоятельств», послуживших основанием для применения данного процессуального института, также не применима.

Кроме того, представляется, что состязательному характеру ци- вилистического процесса, как и интересам эффективного функционирования судебной системы, не вполне отвечает применение общих правовых последствий устранения обстоятельств для оставления заявления без рассмотрения по такому основанию, как неоднократная неявка сторон, не представивших суду просьбу отложить заседание либо рассмотреть дело в их отсутствие. Представляется, что утрата интереса к судебному процессу со стороны его участников (в том числе инициатора) по общему правилу должна исключать необходимость повторного возвращения суда к разбирательству того же дела. В ином случае заявитель может неоднократно инициировать процесс и впоследствии самоустраняться, не претерпевая никаких неблагоприятных последствий. Такой подход должен рассматриваться как злоупотребление правом и пресекаться законом.

В завершение рассмотрения данного вопроса следует отметить, что, несмотря на отсутствие признаков нарушения принципа доступности правосудия, обращает на себя внимание различие в регулировании АПК РФ и ГПК РФ оснований приостановления судами производства по делу. Это не всегда обусловлено спецификой дел, рассматриваемых в гражданском и арбитражном процессах. Кроме того, установленный АПК РФ перечень оснований применения данного института в арбитражном процессе является открытым, в отличие от способа их закрепления в ГПК РФ. То же отличие может быть отмечено в отношении порядка закрепления оснований для прекращения производства по делу.

Что же касается ограничений доступа заинтересованных лиц к правосудию, устанавливаемых самими участниками спорных отношений (к примеру, вследствие передачи спора на рассмотрение третейского суда), оно должно быть добровольным, иметь законное основание (в частности, действительное соглашение) и не нарушать права иных лиц. Однако в отношении последнего условия действующее регулирование цивилистического процесса не лишено дефектов.

К числу ограничений доступа к правосудию, несоразмерных законным целям их введения, ЕСПЧ относит ограничение или лишение лица права самостоятельно инициировать возбуждение дела в суде.

В целом в отношении данного стандарта российское процессуальное законодательство претерпело важные изменения в части инициирования процедуры пересмотра судебных актов. В настоящее время право на обращение с соответствующим заявлением предоставлено исключительно лицам, участвовавшим в деле и не участвовавшим в нем, но права и интересы которых затронуты принятым судебным актом, а также прокурору, участвующему в гражданском или арбитражном процессах в пределах предоставленных ему полномочий. Кроме того, закреплено право лиц, не участвовавших в деле, о правах и обязанностях которых принят судебный акт, обжаловать его в проверочных инстанциях.

Удивительно, но проблема имеет корни в истории российской судебной системы почти полуторавековой давности. Так, еще в 1887 г. К.Н. Анненков, комментируя положения Устава гражданского судопроизводства 1864 г. о третейском суде, осветил имевшую место дискуссию по вопросу о допущении принесения жалобы об уничтожении решения третейского суда лицами, не участвовавшими в деле (а именно в третейском разбирательстве) . Сам автор высказывал позицию о невозможности (или скорее нецелесообразности) такого обжалования ввиду недействительности, на его взгляд, решения третейского суда для лиц, не участвовавших в заключении третейской записи, а значит, и отсутствия возможности наступления для них неблагоприятных последствий. В свою очередь, А.Х. Гольмстен высказывался за допустимость такой жалобы в случаях, когда реализация решения третейского суда может затронуть права иных лиц (помимо сторон). Примечательно, что поводом для существования дискуссии как более века назад, так и в настоящее время является отсутствие четкого законодательного разрешения данного вопроса.

На практике до сих пор возможность лица, не выступающего стороной третейского разбирательства, но права и обязанности которого затрагивает решение третейского суда, оспорить такое решение в государственном суде является косвенной. Обращение такого лица в суд апелляционной или кассационной инстанций возможно только в случае вынесения судом определения по делу об оспаривании решения третейского суда, инициированному одним из участников третейского разбирательства, либо определения по результатам рассмотрения заявления стороны третейского разбирательства о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. В обеих ситуациях доступ лица, которое считает свои права нарушенными, к судебной защите зависит от реализации участниками состоявшегося третейского разбирательства их диспозитивных правомочий.

В данной ситуации ограничение доступа к суду одних лиц является следствием соглашения других участников правоотношений, вызывающих спорную ситуацию, способную повлиять на права и обязанности первых. Принимая во внимание данное обстоятельство, а также примеры негативной судебной практики , представляется целесообразным внесение единообразных корректив в арбитражное процессуальное и гражданское процессуальное законодательство. В частности, дополнить круг лиц, наделенных правом на обращение в суд (в том числе арбитражный) с заявлением об оспаривании решений третейского суда, указанием на лиц, права которых могут быть затронуты таким актом, принятым по результатам третейского разбирательства, к участию в котором они не были привлечены.

• См. п. 35-36 постановления от 21 февраля 1975 г. по делу «Голдер (Golder) противСоединенного Королевства» // Европейский Суд по правам человека. Избранныерешения. Т. 1. М., 2000. С. 44-45.
• Справедливости ради следует сделать оговорку, что данный тезис не настолькооднозначен применительно к порядку принятия обращения в суд проверочнойинстанции. В целях системности изложения этот вопрос будет рассмотрен вочерке 11 настоящей работы.
• По вопросу истории развития коммерческого/арбитражного процесса см. подробнее: Яковлев В.Ф., Семигин Г.Ю. Экономическое (коммерческое) правосудиев России: в 4 т. М., 2004-2006. Краткий анализ по данному вопросу см.: Формирование ветви судебной власти по рассмотрению коммерческих споров // Правосудие в современном мире / под ред. В.М. Лебедева, Т.Я. Хабриевой. М., 2012.С. 532-538.
• Во избежание негативной оценки данного процессуального института, вытекающей из буквального толкования его названия («отказ в принятии судом заявления»тождественен «отказу в доступе к суду»), В.М. Жуйковым было предложено использовать в процессуальном законе терминологию, применяемую в отношениив чем-то схожих институтов в деятельности КС РФ и ЕСПЧ. Речь идет о признании заявления «неприемлемым» (в смысле «не отвечающим пределам компетенции суда»).
• См.: Анненков К.Н. Опыт комментария к уставу гражданского судопроизводства.СПб., 1887. Т. VI. С. 289.
• См.: Определение Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округаот 27 апреля 2011 г. по делу № А19-1758/2011. URL: http://kad.arbitr.ru/