Гк рф добросовестность сторон предполагается. Добросовестное осуществление прав. Иски о процессуальных издержках

Понятие гражданского права

Определение 1

Гражданское право принято понимать как совокупность норм права, которые устанавливают границы имущественных и личных отношений в рамках правового поля с целью реализации прав субъектов гражданских правоотношений, регуляции между ними экономических взаимоотношений.

Гражданское право выступает главной отраслью права при регулировании частных взаимоотношений между субъектами правоотношений.

Нормативно-правовые акты гражданского законодательства принимаются на федеральном уровне и, следовательно, едины для всей страны. Согласно ст. 3 Гражданского кодекса РФ, к гражданскому законодательству относятся Гражданский кодекс РФ и в соответствии с ним принятые федеральные законы, однако такой подход разделяют не все исследователи, большинство к понятию гражданского законодательства относит также нормативно-правовые акты, которые приняты в соответствии с нормами гражданского законодательства, но не входящими в состав ГК РФ или ФЗ РФ к нему относящихся.

Понятие добросовестности в гражданском законодательстве

Добросовестность как принцип в гражданском законодательстве был закреплен только в 2013 году и с этих пор он выступает как один из регуляторов в деятельности субъектов гражданских правоотношений. Основные положения данного принципа закреплены в Гражданском кодексе РФ в ст. 1 п. 3 и 4.

Определение 2

Принцип добросовестности в рамках гражданского законодательства выступает как требование, которое не допускает извлечения преимущества из своих действий , если они нарушают законные интересы прочих субъектов отношений.

Принцип добросовестности в гражданском законодательстве

В ст. 1 Гражданского кодекса РФ закреплен принцип добросовестности, что говорит о его главенстве над остальными нормами. Однако, п.1 ст. 10 Гражданского кодекса РФ закрепляет равенство между принципами добросовестности и недопустимости злоупотребления. Большинство исследователей сходятся во мнении о единстве интерпретации этих понятий и их взаимодополняемости.

Критерии добросовестности

• При осуществлении своих правомочий субъект правоотношений должен учитывать интересы других субъектов, которых касаются его действия. Добросовестный субъект правоотношений не нарушает права других субъектов и учитывает их интересы при осуществлении своей деятельности.
• Любой субъект правоотношений, который осуществляет свою деятельность, должен быть дееспособен, чтобы его оценивали по критериям добросовестности.
• При оценке действий субъектов гражданских правоотношений необходимо соотнести к понятию добросовестность понятие недобросовестных поступков, ведь при оценке согласно принципу добросовестности необходимо опираться не только на определение закона, учет разных обстоятельств, но и на житейский опыт.

Определение 3

Под понятием недобросовестности принято понимать психическое отношение к своим действиям или бездействиям, которое основывается на положении «знал и должен был знать».

Таким образом, в состав понятия недобросовестности входят интеллектуальные и волевые составляющие.

Понятие добросовестности многие исследователи рассматривают с позиции разделения его на составляющие добра и совести. Добро предполагает положительное начало в нравственности, которое противоположно злому. Совесть предполагает нравственное сознание человека, которое выражается в оценочном подходе к своим или чужим действиям, на основании понимания категорий добра и зла.

Замечание 1

Исходя из этой позиции, добросовестность принято понимать как правило поведения, согласно которому действуют субъекты правоотношений при оценке своей деятельности, в соответствии с социальными нормами, которые равны для всех.

Презумпция добросовестности

Традиционно гражданское законодательство в России исходит из презумпции добросовестности субъектов правовых отношений. Эта презумпция предполагает, что субъекты, участвующие в правоотношениях, не должны доказывать свою добросовестность, однако защищаться от обвинения в недобросовестности данные субъекты обязаны. При этом, исходя из судебной практики суд может признать поведение субъекта правоотношении недобросовестным по собственной инициативе.

Под добросовестностью понимается субъективное состояние лица при совершении юридических актов, его неосведомленность об обстоятельствах, опорочивающих внешнюю или внутреннюю правомерность акта и могущих заставить честного в юридическом смысле человека отказаться от его совершения, несмотря на отсутствие формальных к тому препятствий. Современным экономическим отношениям не хватает добросовестности. Именно отсутствие добросовестности при осуществлении предпринимательской деятельности является причиной многих иных нарушений. Осуществляя сделки, стороны зачастую руководствуются исключительно своей выгодой, игнорируя при этом права своих контрагентов. Часто действия совершаются с пороком формы, открыто пренебрегая требованиям закона. Но в ряде случаев недобросовестные действия формально укладываются в требования закона.

До 2012 года положения о добросовестности содержались в общих положениях ГК РФ только применительно к установлению прав и обязанностей при невозможности использования аналогии закона или права . Добросовестность лица предполагалась во всех случаях, когда от нее зависела защита прав . Необходимость добросовестности устанавливалась для руководителей юридического лица . Добросовестность была условием возникновению права собственности на новую движимую вещь, созданную путем переработки чужого материала , а также при приобретательной давности . Добросовестность являлась ключевым условием при виндикации . Другими словами, добросовестность как общий принцип права в ГК РФ закреплен не был. С определенной степенью условности, допустимо говорить о проявлении принципа добросовестного поведения в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ путем указания на то, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц . В то же время, действие без нарушения прав и свобод других лиц- это только одно из проявлений добросовестности.

Очевидно, что перечисленные частные случаи не охватывали всей сферы правоотношений, требующих от участников добросовестности. Правопорядок был вынужден искать более универсальные механизмы противодействия. Но сложность их введения обусловлена, в том числе, тем, что такие важные и понятные на первый взгляд понятия как добросовестность, честность, разумность, справедливость не имеют четких критериев. При всей их кажущейся очевидности, далеко не всегда можно однозначно ответить на вопрос, какое поведение добросовестно, а какое нет. Нет никакой гарантии, что не возникнут ошибки. Но как понять, что ошибка действительно произошла? В этом смысле система, учитывающая исключительно нарушение закона, несоблюдение внешней формы, имеет большую определенность. Такая система позволяет не только проще принимать решения, но и контролировать правильность принятых решений вышестоящими инстанциями, проверяя их исключительно по формальным признакам.

В то же время, ошибки совершаются и при формальном подходе. Также очевидно, что откровенно безнравственные действия, формально соответствующие закону, не должны получать судебной защиты. Первое противодействие вырабатывается на уровне судебной практики. Данная реакция, в ряде случаев, проявляется в менее формальном следовании букве закона, допускаемом в целях соблюдения основных принципов гражданско-правового регулирования. Игнорирование формальных требований обосновывается необходимостью защиты публично-правовых интересов, недопущением смещения баланса интересов, запретом на злоупотребление правом. Все более отчетливо и ясно проявляется основный принцип, согласно которому судебную защиту получают только добросовестные участники. Недобросовестным участникам в защите отказывается. Именно этот отказ и является тем рычагом, побуждающим участников к честному поведению. Необходимость введения соответствующих положений в законодательство становится очевидной.

Реформирование гражданского законодательства в качестве одной из основополагающих целей рассматривало обеспечение добросовестного и надлежащего осуществления гражданских прав и исполнение гражданских обязанностей. «С этой целью в Концепции предлагается широкий спектр мер, направленных на укрепление нравственных начал гражданско-правового регулирования, — введение в гражданское законодательство принципа добросовестности в качестве одного из наиболее общих и важных принципов гражданского права, конкретизация лишаемых правовой защиты «иных форм злоупотребления правом», введение в ГК института преддоговорной ответственности по принципу culpa in contrahendo, существенная модификация многих норм о недействительности сделок и др» .

Вследствие реформы законодательства в ГК РФ включается ряд норм, вводящих добросовестность в качестве основного принципа и устанавливающих особенности его применения. Основополагающие изменения вносятся в ст.1 ГК РФ Федеральным законом от 30.12.2012 N 302-ФЗ . Действующее ранее требование о не противоречии законодательству условий договора, определяемых сторонами, расширяется требованиями о добросовестности при установлении, осуществлении и защите гражданских прав, а также положениями о недопустимости извлечения преимущества из своего или недобросовестного поведения . Этим же законом сужаются пределы осуществления гражданских прав. Запрет действий, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу, дополняется запретом действий в обход закона с противоправной целью . Также устанавливается запрет злоупотребления правом. Последствием нарушения запрета является отказ суда в защите нарушенного права, взыскание убытков, причиненных другим лицам .

Разъясняя применение принципа добросовестности, Пленум Верховного Суда РФ указывает, что положения актов, содержащих нормы гражданского права, подлежат истолкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в статье 1 ГК РФ. Согласно пункту 3 статьи 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. В силу пункта 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения . Соответственно, обязанность действовать добросовестно возлагается на участников любых гражданских правоотношений.

Наблюдая дальнейшие изменения в ГК РФ, можно заметить, что принцип добросовестности становится одним из ключевых принципов. Помимо основных начал гражданского законодательства, принцип добросовестности вводится в регулирование обязательств, включая возникновение, осуществление и защиту прав и обязанностей. Добросовестные участники оборота получают большую защиту. Добросовестность поведения применительно к обязательствам вводится Федеральным законом от 08.03.2015 N 42-ФЗ . Стороны обязаны действовать добросовестно как при установлении и исполнении обязательства, так и после его прекращения . При этом добросовестность подразумевает учет взаимных прав и законных интересов, содействие для достижения цели обязательства, а также предоставление друг другу необходимой информации. Добросовестность обязательна для стороны, имеющей право на отказ от договора .

Добросовестность поведения сторон устанавливается Федеральным законом от 08.03.2015 N 42-ФЗ и для переговоров о заключении договора . Добросовестность обязательна при вступлении в переговоры, в ходе их проведения и по их завершении . Последствием недобросовестности при проведении переговоров является возмещение другой стороне причиненных этим убытков .

Положения о добросовестности вносятся в кодекс также федеральным законом от 28.06.2013 N 134-ФЗ . Добросовестность лица, полагающегося на данные государственного реестра юридических лиц, защищает его от возможных последствий несоответствия данных . Добросовестность, установленная в качестве критерия поведения члена коллегиального органа управления юридического лица Федеральным законом от 05.05.2014 N 99-ФЗ , защищает его от возмещения убытков, причиненных юридическому лицу при непринятии участия в голосовании . Также добросовестность устанавливается в качестве обязанности лица, имеющего возможность определять действия юридического лица и ликвидационной комиссии . Добросовестность контрагента сохраняет силу сделки с организацией, созданной в результате реорганизации, при признании недействительной реорганизации. Сделка в этом случае сохраняет силу для восстановленных юридических лиц .

Добросовестность приобретает существенное значение при установлении недействительности сделки. Так, признание сделки недействительной означает недобросовестность лица, которое знало или должно было знать об основаниях недействительности оспоримой сделки . Считается недобросовестным и означает обман намеренное умолчание лица об известных обстоятельствах . Является недобросовестным и не подлежит удовлетворению требование о признании договора незаключенным, заявленное стороной, принявшей полное или частичное исполнение, либо иным образом подтвердившей действие договора .

Добросовестность защищает приобретателя предъявительских ценных бумаг, а также ордерных и именных ценных бумаг, удостоверяющих денежное требование, от их истребования . Добросовестность владельца ценной бумаги при чужом незаконном владении ограничивает взыскиваемое с него, полученным с момента, когда он узнал о незаконности владения . Добросовестность приобретения защищает от истребования бездокументарные ценные бумаги, удостоверяющие только денежное право требования, а также бездокументарные ценные бумаги, приобретенные на организованных торгах . Добросовестность все еще остается условием приобретения права в силу приобретательной давности . Необходимость добросовестного исполнения обязанностей устанавливается для опекунов гражданина . Добросовестность залогодержателя означает возникновение прав и обязанностей залогодателя у собственника заложенного имущества при передаче вещи лицом, не являющемся собственником .

Перечисленные примеры показывают, что в настоящее время принцип добросовестного поведения получил закрепление в законе как действительно общий и важный принцип гражданского права. Тем не менее, в законе не приводится общих критериев добросовестности поведения. В приведенном выше пункте 1 Постановления от 23.06.2015 N 25 Пленум Верховного Суда РФ отмечает, что оценка действий сторон как добросовестных или недобросовестных должна производиться исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота.

В качестве условий добросовестности поведения в Постановлении указывается на необходимость лица при осуществлении своих прав учитывать также права и законные интересы другой стороны, а также содействовать ей, в том числе в получении необходимой информации. По общему правилу пункта 5 статьи 10 ГК РФ обязанность доказывания недобросовестности возлагается на другую сторону. Но достаточно ли данных критериев для квалификации поведения как добросовестного?

Принцип добросовестности был известен еще римскому праву. И.А. Покровский отмечает, что принцип bona fides подразумевает разрешение спора не по нормам строгого права (stricti juris), а принимая во внимание обычаи оборота и правила деловой порядочности . Для добросовестности приобретения требовалось, чтобы приобретатель в момент приобретения не знал, что вещь чужая . Противно bona fides умолчание продавца о таких недостатках, которые ему были известны. Это похоже на обман.

Давая определение добросовестности, Брокгауз и Ефрон указывают, что добросовестность отличается от доброй совести. Добрая совесть (bona fides) определяет образ действий сторон, заключающих юридические сделки, образуя принцип толкования этих сделок. Добросовестность же означает субъективное состояние лица при совершении юридических актов. При этом юридическое понятие доброй совести также следует отличать от бытового. Отмечается, что юридическое понятие доброй совести предполагает согласие с действующими нормами права и строем юридических отношений, а не с предписаниями нравственности или того, что называют справедливостью . Представляется правильным, что при установлении соответствия действий лица предписанному образу действий необходимо руководствоваться какими-либо нормативными предписаниями, а не абстрактными, хоть и общечеловеческими понятиями. Существующий правопорядок в силу свойственного ему формализма нуждается хоть в каких-то критериях.

Современная доктрина относит принцип добросовестности к вытекающим из гражданско-правовых принципов, отвечающих за сохранение первоначальных системных устоев всего гражданского законодательства, «поскольку система права не может допустить, чтобы её элементы эксплуатировались не в соответствии с их системным назначением»…. «Категория добросовестности, используемая в п. 3 ст. 1 ГК РФ в своем субъективном смысле (знал, не знал) в гражданско-правовом аппарате является специальной системной регулятивно-оперативной конструкцией, призванной устранять эгоистические наклонности участников оборота и учитывать интересы и цели гражданского оборота в целом. По своей имманентной сущности к недобросовестным действиям относятся действия, по Штаммлеру, с «двойным» дном, т. е. действия субъектов, которые знали (могли или должны были знать) реальные обстоятельства дела, но намеренно реализовали свои права, прикрываясь их внешней законностью» .

Разумеется, что критерии добросовестности использовались в судебной практике и до Постановления №25. Несмотря на то, что добросовестность покупателя или добросовестность владельца, заявляющего о приобретательной давности, имеет соответствующую специфику, в этих положениях также проявляется суть принципа добросовестности. Так, для определения добросовестности приобретения необходимо, чтобы покупатель не знал и не мог знать об отсутствии права отчуждать у продавца . Именно уверенность в правильности, разрешенности совершаемых действий образует субъективную сторону добросовестного поведения.

Рассматривая добросовестность вообще, целесообразно обратить внимание на критерии добросовестности руководителя организации, поскольку именно руководитель действует от имени общества в самых разных ситуациях. Критерии добросовестности директоров более чем подробно были рассмотрены Пленумом ВАС РФ в Постановлении от 30.07.2013 N 62 .

Спецификой действий директора является необходимость соблюдения как интересов контрагентов, так и интересов самого юридического лица. Рассмотрение критериев поведения директора целесообразно, поскольку именно оно наглядно иллюстрирует важность соблюдения баланса интересов. Любое смещение может вызвать негативные последствия. Предпочтение интересов контрагента в ущерб обществу означает возможность предъявления такого ущерба директору. Нарушение же интересов контрагента означает предъявление требований к обществу, и, в случае их удовлетворения, приводит к таким же последствиям. Разумеется, во втором случае вероятность негативных последствий ниже, что само по себе стимулирует директора к предпочтению интересов общества. Также важно помнить о личных интересах директора, объективно существующих и влияющих на его действия помимо интересов контрагента и общества.

Несмотря на очевидную необходимость добросовестного поведения директора и по отношению к контрагентам общества, в Постановлении № 62 рассматриваются критерии добросовестности директора только по отношению к обществу. В этом же аспекте рассматривается второй критерий поведения директора- разумность. Тем не менее, используемый Пленумом подход также важен, поскольку добрая совесть в широком смысле слова в некоторых случаях действительно подразумевает использование одинакового стандарта поведения как в отношении других, так и в отношении самого себя.

Недобросовестность директора предполагается в случае действия при наличии конфликта между его личными интересами (или его аффилированных лиц) и интересами юридического лица. Добросовестным в такой ситуации является раскрытие информации о конфликте и получение одобрения . Данный принцип вряд ли может быть применен к отношениям с контрагентом. Именно личный интерес является стимулом для совершения сделки стороной. Не следует ожидать от кого бы то ни было действий в интересах контрагента и в ущерб себе. Такое поведение скорее свидетельствовало бы о неразумности.

Тем не менее, возможно представить ситуацию, в которой заключивший, но не исполнивший сделку продавец получает более выгодное предложение. Недобросовестный продавец в такой ситуации продаст товар дороже, не выполнив в срок первоначальной обязанности. Заработав, такой продавец постарается выкрутиться, найдя такой же товар и продав его первому покупателю. Это и будет предпочтением своих интересов интересам контрагента. Заключив сделку, стороны определили тот интерес, который должен быть удовлетворен в результате ее исполнения. Недобросовестно пытаться получить что-то еще после согласования условий. В свою очередь, добросовестным было бы предложение об изменении условий для первого покупателя, предложение ему скидки за отсрочку поставки. Но необходимо ли в описанной ситуации прибегать к принципу добросовестности? Скорее всего, нет. В большинстве случаев достаточно средств договорной ответственности. В то же время, при отсутствии у покупателя возможности влиять на условия договора, оценка действий продавца на предмет добросовестности может иметь практический смысл.

Критерий недобросовестности действий, осуществляемых вопреки интересам представляемого лица , также не подходит для квалификации действий лица по отношению к контрагенту. Данный критерий обусловливается повышенным уровнем доверия к представителю и соответствующей обязанностью действовать в интересах представляемого. Существенная невыгодность сделки, заключенной представителем, очевидная для сторон на момент ее заключения, приводит не только к взысканию убытков, но также может повлечь признание такой сделки недействительной . Такова цена предпочтения собственных интересов директора. Но первостепеннейшая задача любого участника гражданских отношений- соблюдение собственных интересов. Поэтому то, что недопустимо для представителя, нормально для контрагента.

И при признании недействительности сделки, и при взыскании убытков с представителя используются схожие критерии невыгодности. Невыгодность подразумевается при значительном (в разы) различии стоимости предоставления, а также при заключении сделки без намерения исполнения. Предусмотренная п.2 ст. 174 ГК РФ недействительность невозможна при совершении сделки самим лицом, что указывает на направленность данной нормы на защиту представляемого от недобросовестности представителя. Соответственно, критерии невыгодности, используемые для защиты от представителя, не подходят для квалификации недобросовестности непосредственных участников гражданского оборота. Такое положение представляется правильным, поскольку стандарт добросовестности между организаций и представителем, обязанным действовать в ее интересах, не может совпадать со стандартом добросовестности контрагентов. Если и можно говорить о допустимости запрета невыгодных сделок, то стандарт такой невыгодности должен более существенным .

Недобросовестность директора также предполагается при сокрытии информации о совершенной им сделке от участников юридического лица, либо при предоставлении недостоверной информации . На наш взгляд, данный критерий в определенной степени применим и для оценки добросовестности поведения контрагентов. На необходимость содействия другой стороне в получении необходимой информации указывается в Постановлении №25. Сокрытие имеющейся у стороны информации, которая может повлиять на права контрагента, в широком смысле является сокрытием информации о товаре. Заключение сделки с конкурентами контрагента может повлиять на рынок и также может повлиять на его права. С другой стороны, недопустимо заставлять кого бы то ни было раскрывать информацию о своих коммерческих отношениях с другими контрагентами. Очевидно, что недопустимо сообщать контрагенту недостоверную информацию, обманывать его относительно существенных условий обязательства. Вне всякого сомнения, такое введение в заблуждение будет недобросовестным.

Недобросовестность директора, предполагающаяся при совершении сделки без требующегося одобрения , также может быть рассмотрена в качестве критерия общей недобросовестности. Такая ситуация может возникнуть, например, при необходимости получения одобрения антимонопольного органа при приобретении активов стратегических компаний или разрешения ЦБ РФ. Контрагент, полагающийся на заверение о имеющимся одобрении, или на заверение об отсутствии необходимости его получения, может вступить в оспоримую сделку. Последствием же может быть ее недействительность.

Критерий недобросовестного поведения путем уклонения от передачи документов, касающихся обстоятельств, повлекших неблагоприятные последствия , является способом сокрытия информации. Такое бездействие не соответствует поведению, ожидаемому от любого участника гражданского оборота. Отсутствие документов может повлечь иные негативные последствия, отличные от последствий при отсутствии информации. Сказанное справедливо и для удержания необходимых документов контрагентом. Например, непредоставление актов приемки или счетов-фактур может привести к невозможности зачета НДС, что вызовет негативные налоговые последствия. В то же время, непредоставление таких документов само по себе незаконно.

Также интересно обратить внимание на примеры недобросовестности при проведении преддоговорных переговоров . Недобросовестным является вступление в переговоры или их продолжение при заведомом отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной. Данный критерий аналогичен критерию недобросовестности директора, заведомо заключающего сделку с целью ее неисполнения либо ненадлежащего исполнения . Приводимый в статье пример недобросовестных действий в форме предоставления неполной или недостоверной информации, в том числе умолчание об обстоятельствах, которые в силу характера договора должны быть доведены до сведения другой стороны, является уточняющим к принципу содействовать другой стороне, в том числе, в получении необходимой информации . В свою очередь, запрет внезапного и неоправданного прекращения переговоров о заключении договора при таких обстоятельствах, при которых другая сторона переговоров не могла разумно этого ожидать, сопоставим с принципом недопустимости заключение сделки заведомо с целью ее неисполнения либо ненадлежащего исполнения .

Распределение бремени доказывания.

По общему правилу, установленному в п. 5 ст. 10 ГК РФ, добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное . Соответственно, обязанность доказать недобросовестность поведения другой стороны возлагается на заявляющую о недобросовестности сторону.

Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда. Условием для признания недобросовестности по инициативе суда является очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались.

Представляется, что бремя доказывания добросовестности также может быть возложено судом и на другую сторону в случае ее процессуальной недобросовестности. Данное предположение следует из позиции Пленума ВАС РФ, отраженной в пункте 2 Постановления от 30.07.2013 N 62. В случае отказа директора от дачи пояснений или их явной неполноты, если суд сочтет такое поведение директора недобросовестным, бремя доказывания отсутствия нарушения обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно может быть возложено судом на директора.

Последствия недобросовестности.

В пункте 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» сформулировано основное последствие установления недобросовестного поведения одной из сторон. В зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения суд отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично.

Также применяются иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 ГК РФ):

Добросовестность лица, помимо приведенных выше способов защиты от недобросовестности, означает возможность использования следующих механизмов защиты:

Подводя итог вышеизложенному, следует отметить, что добросовестность, несомненно, относится к базовым принципам гражданского права. Отсутствуют какие-либо сомнения как в его важности, так и во влиянии на все правоотношения. Принцип добросовестности является основой для множества правил, установленных в специальных нормах. Несмотря на правильность его введения в ст.1 ГК РФ, это вызывает определенный соблазн в применении по любому поводу. Но признание необходимости добросовестного поведения и введение механизма ответственности за недобросовестность не должно подменять применение специальных норм. Поэтому, отсылка к добросовестности во множестве норм ГК РФ должна рассматриваться ни как указание на необходимость применение стандартного механизма для оспаривания всех без исключения действий, но как указание на необходимость принятия добросовестности в качестве стандарта поведения.

Несмотря на кажущуюся очевидность, отсутствие в законе критериев добросовестности способно приводить как к излишне широкому, так и к недостаточному толкованию. Приведенное в пункте 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 толкование также является достаточно широким и при всей своей правильности не дает ответов на многие вопросы.

Определяя добросовестность, необходимо выделить, что добросовестность означает субъективное состояние лица при совершении юридического акта, а не определяет образ действий сторон. Добросовестность подразумевает неосведомленность лица об обстоятельствах, которые заставили бы честного в юридическом смысле человека отказаться от совершения.

При оценке поведения на добросовестность проводится сопоставление с поведением, ожидаемым от любого участника гражданского оборота . Добросовестное поведение предполагает согласие с действующими нормами права и строем юридических отношений.

Добросовестность законна. Нарушение закона недобросовестно в любом случае. Недобросовестность проявляется именно при отсутствии формальных препятствий, поскольку при нарушении закона дополнительного доказывания недобросовестности не требуется. В то же время, добросовестность возможна и при нарушении закона, например при действиях с целью предотвратить больший вред.

Добросовестность предполагает действие без нарушения прав и свобод других лиц , необходимость учитывать права и законные интересы другой стороны . Ограничение свободы интересами других лиц влечет недопустимость извлечения преимущества из недобросовестного поведения , запрет действий, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу, запрет действий в обход закона с противоправной целью , запрет злоупотребления правом .

Добросовестность подразумевает честность. Честность означает содействие другой стороне, в том числе, в получении необходимой информации . Считается недобросовестным и означает обман намеренное умолчание лица об известных обстоятельствах . Нечестно предоставление неполной или недостоверной информации, в том числе умолчание об обстоятельствах, которые в силу характера договора должны быть доведены до сведения другой стороны . Не честно намеренное введение в заблуждение относительно качества товара или условий сделки . Не честно совершение сделки без раскрытия необходимости согласования антимонопольного органа или ЦБ РФ .

Добросовестность означает соответствие действий и намерений. Недобросовестно заключение сделки заведомо с целью ее неисполнения либо ненадлежащего исполнения . Также недобросовестно намеренное неисполнение соглашения, произошедшее после начала исполнения вследствие предпочтения собственного дохода в ущерб контрагенту . Введение в заблуждение действиями возможно и при проведении переговоров о заключении договора как при заведомом отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной, так и путем внезапного и неоправданного их прекращения при таких обстоятельствах, при которых другая сторона переговоров не могла разумно этого ожидать .

Рассмотренные примеры позволяют выделить критерии добросовестного поведения. Этими критериями является действие без нарушения прав и свобод других лиц, честность и соответствие имеющихся намерений совершаемым действиям.

Разумеется, перечисленные примеры не охватывают всего многообразия недобросовестных действий. Тем не менее, выделенные при их рассмотрении критерии позволяют в определенной степени классифицировать случаи недобросовестности. Приведенное выше указывает на несомненную важность рассмотренного принципа, на необходимость его дальнейшего изучения.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890-1907.

Пункт 2 ст. 6 предыдущей редакции ГК РФ.

Пункт 3 ст. 10 предыдущей редакции ГК РФ.

Пункт 3 ст. 53 предыдущей редакции ГК РФ.

Пункт 1 ст. 220 предыдущей редакции ГК РФ.

Пункт 1 ст. 234 предыдущей редакции ГК РФ.

Статья 302 ГК РФ. В словаре Брокгауза и Ефрона 1907 г. приводится следующее описание различия владения при истребовании имущества, актуальное и в настоящее время: «Добросовестный владелец, т. е. тот, кто, владея приобретенной им законными способами вещью, не знал о существовании на нее иных, сильнейших прав на стороне другого лица - именно права собственности, отнятого насильственным, обманным или вообще неправомерным способом, - при потере обладания вещью в пользу этого собственника по его иску обязывается выдать вещь в том виде, в каком она находилась ко дню предъявления к нему иска или к тому времени, когда он узнал о существовании права другого лица. Он отвечает уплатой убытков лишь за такое ухудшение вещи, уменьшение ценности или отчуждение ее принадлежностей, которые составляют акт произвольного распоряжения имуществом, а не обусловливаются случаем, небрежностью, естественными причинами или хозяйственными потребностями самого имущества. Наоборот, владелец недобросовестный возвращает вещь в том виде, в каком она была в момент овладения, отвечая уплатой убытков за все ухудшения вещи, происшедшие не только по его произволу, но и по простому небрежению в исполнении хозяйских обязанностей».

Аболонин В.О. Принципы добросовестности и сотрудничества в «новом» гражданском процессе // Арбитражный и гражданский процесс. 2013. N 8. С. 2 — 8.

Пункт 6 «Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации», одобренной решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009.

Федеральный закон от 30.12.2012 N 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Понятия добросовестности и разумности позволяют участникам гражданского оборота регулировать свои взаимоотношения, а суду - решать спор с учетом конкретной ситуации.

Действующее гражданское законодательство часто использует понятия разумности и добросовестности для оценки поведения субъектов гражданских правоотношений как взаимосвязанные друг с другом. В п. 2 ст. 6 ГК РФ закреплено, что при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовест-ности, разумности и справедливости. Из п. 3 ст. 602 ГК следует, что при разрешении спора об объеме содержания, которое предоставляется или должно предоставляться гражданину по договору пожизненного содержания с иждиве-нием, суд должен руководствоваться началами (принципами) добросовестности и разумности. В ст. 662 ГК предписано, что арендодатель предприятия может быть освобожден судом от обязанности по возмещению арендатору стоимости неотделимых улучшений, если докажет, что при осуществлении таких улучшений были нарушены принципы добросовестности и разумности, и т.д.

В других случаях понятия «добросовестность» и «разумность» применяются законодателем раздельно в качестве самостоятельных. Например, согласно п. 1 ст. 234 ГК лицо, не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение 15 лет либо иным имуществом в течение 5 лет, приобретает право собственности на это имущество. Норма п. 1 ст. 220 ГК указывает, что если стоимость переработки существенно превышает стоимость материалов, право собственности на новую вещь приобретает лицо, которое, действуя добросовестно, осуществило переработку для себя. Отдельно указания о разумном ведении дел, разумных сроках, разумных мерах, разумных ценах и т.д. используются в качестве критерия оценки правомерности или неправомерности поведения субъектов многими нормами гражданского права (п. 2 ст. 72 и п. 2 ст. 76; п. Тщ. 314; п. 2 ст. 375; п. 2 ст. 427ГК и др.).

Из приведенных примеров видно, что с нарушениями требований добросовестности и разумности осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей закон связывает серьезные последствия.

Разумность - это осмысленность (рациональность), логичность и целесообразность поведения субъекта.

Разумность или неразумность поведения субъекта гражданских прав может быть установлена только судом с учетом фактических обстоятельств, в которых находился субъект. Так, о разумности срока исполнения обязанности можно говорить при его логическом соответствии, существу обязательства. Встречные обязанности и целесообразно, и логично исполнять в кратчайшие сроки, ибо они вытекают из обязательств, построенных по принципу: вначале ты исполнишь свою обязанность, а лишь потом исполню я. Поэтому, если продавец хочет быстрее получить деньги в оплату вещи, он должен скорее исполнить свою обязанность по передаче вещи, потому что только после этого можно требовать оплаты. Разумной будет цена, предлагаемая собственником, если он осмысленно, логически увяжет ее с ценой, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичный товар и если это целесообразно для него. 17

Категория добросовестности субъекта исторически проистекает от критерия «добрых нравов», используемого во многих законодательных системах прошлого и настоящего. В свою очередь, категория «добрых нравов» берет свое начало от римского «bona fides».

Из п. 1 ст. 302 ГК РФ вытекает, что добросовестным признается такой приобретатель вещи, который не знал и не мог знать о том, что приобрел ее у лица, которое не имело права ее отчуждать. Как видно, добросовестность приобретателя связывается законом с незнанием им факта, имеющего юридическое значение, знание о котором сделало бы его приобретение недо-бросовестным, неправомерным. Данное заблуждение приобретателя (незнание, невозможность знать) является с точки зрения закона извинительным, так как он не мог его избежать, а его поведение - добросовестным и правомерным.

Следовательно, законодатель понимает добросовестность как субъектив-ное состояние лица, которое не знает и не может (не должно) знать о факте, знание которого с точки зрения закона делает поведение лица недобросовестным, неправомерным.

Для констатации знания о факте или отсутствия такового (незнания, невозможности знания) не нужно заглядывать в духовный мир лица, а достаточно исследования фактических обстоятельств, в которых он совершал юридически значимое действие. Вот почему добросовестность как критерий оценки поведения субъекта, осуществляющего право, есть категория этически безразличная, не несущая нравственной нагрузки. Так, рассматривая дело о виндикации вещи и решая вопрос о добросовестности или недобросовестности приобретателя, суд будет исследовать доказательства, свидетельствующие о знании или незнании им факта отсутствия права на вещь у ее отчуждателя, а не нравственные качества приобретателя. Бесчестный и безнравственный профессиональный хранитель будет считаться добросовестным и не понесет ответственности за утрату и повреждение вещей, если докажет, что это произошло из-за свойств вещей, о которых он не знал и не должен был знать, принимая их на хранение (п. 1 ст. 901 ГК).

Недобросовестность является антиподом добросовестности. Недобросо-вестен тот субъект, который, совершая действие, знал или мог знать о фактах, делающих его поведение упречным, недобросовестным с точки зрения закона. Законодатель часто использует понятие недобросовестности для описания запрещенных действий, например действий, подпадающих под признаки недобросовестной конкуренции (п. 1 ст. 14 Закона о защите конкуренции).

Критерии добросовестности и разумности являются оценочными, предназначенными для характеристики главным образом психологической стороны поведения участников гражданских правоотношений.

Полагаем, что действие принципа добросовестности выходит за рамки соблюдения только моральных и других неправовых социальных норм. С того момента, как данный принцип получил закрепление в нормах права, он получил распространение на все правоотношения, регулируемые гражданским законодательством. Именно поэтому многие ученые полагают, что использование оценочных категорий для законодательного закрепления содержания принципов права должно сопровождаться их однозначной законодательной расшифровкой.

Принцип добросовестности установлен среди основных начал гражданского законодательства (ст. 1 ГК РФ). Участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и исполнении гражданских обязанностей. Ранее этот основополагающий принцип гражданского права мог быть выведен только из содержания п. 2 ст. 6 ГК РФ, напрямую не относящегося к основным началам гражданского законодательства.

На обязанность добросовестного поведения указывали суды при разрешении споров. К примеру, Президиум ВАС РФ постановил передать дело на новое рассмотрение, поскольку предполагаемое незнание ответчиком правил обеспечения экологической безопасности не освобождает от обязанности их соблюдения; принимая на себя обязательство по предоставлению истцу плавкрана, ответчик должен был действовать с должной степенью осмотрительности, разумности и добросовестности. 18

Законом предусмотрено, что недобросовестное, как и незаконное поведе-ние лиц не может приносить им какие-либо преимущества (п. 4 ст. 1 ГК РФ).

Принцип добросовестности позволяет широко применять меры гражданско-правовой защиты в случаях недобросовестных действий участников оборота. В Постановлении Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» 19 установлены критерии определения добросовестности, недобросовестности, разумности и неразумности поведения лиц, входящих в состав органов юридического лица.

Добросовестность и разумность при исполнении генеральным директором возложенных на него обязанностей раскрывается Пленумом ВАС РФ следующим образом: это принятие «необходимых и достаточных мер для достижения целей деятельности, ради которых создано юридическое лицо, в том числе в надлежащем исполнении публично-правовых обязанностей, возлагаемых на юридическое лицо действующим законодательством» (п. 4 Постановления №62). При обосновании добросовестности и разумности своих действий (бездействия) директор может представить доказательства того, что квалификация действий (бездействия) юридического лица в качестве правонарушения на момент их совершения не являлась очевидной, в том числе по причине отсутствия единообразия в применении законодательства налоговыми, таможенными и иными органами, вследствие чего невозможно было сделать однозначный вывод о неправомерности соответствующих действий (бездействия) юридического лица. Перечень случаев признания директора недобросовестным остается открытым.

В частности, действия являются добросовестными и разумными, если они совершены в пределах обычного предпринимательского риска. Следовательно, в рамках спора, стороны будут вынуждены определять этот риск, его пределы и доказывать. Одни – совершение действий вне пределов, а вторые – совершение действий в пределах.

Суд определил не только бремя доказывания, но и указал случай, когда оно может быть изменено (отказ от дачи пояснений и «явная неполнота»). Пассивность ответчика не будет выигрышной стратегией в любом случае. 20

Арбитражным судам следует давать оценку тому, насколько совершение того или иного действия входило или должно было, учитывая обычные условия делового оборота, входить в круг обязанностей директора, в том числе с учетом масштабов деятельности юридического лица, характера соответствующего действия и т.п.

Можно привести также следующие ситуации недобросовестного поведения участников гражданского оборота (вывод судов основывается на толковании положений ст. 1 ГК РФ):

Требование признать незаключенным договор, фактически исполненный одной стороной (Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 17.09.2013 N А82-7103/2013);

Непогашение долга, если должник не оспаривает его размер (Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 25.09.2013 N А19-12249/2010).

Обновленные нормы ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом, корреспондируют с закрепленным в ст. 1 ГК РФ принципом добросовестности.

Статья 10 ГК РФ сохраняет норму о том, что «добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются». Тем самым добросовестность характеризуется как правовая презумпция. Это ограничивает широкое понимание добросовестного поведения в смысле ст. 1 ГК РФ в новой редакции, а также позволяет не возлагать на участников гражданско-правового спора обязанность по доказыванию своей добросовестности в каждом судебном разбирательстве.

Правовая природа добросовестности приобретает некий двойственный характер. С одной стороны - это принцип, с другой - презумпция.

Необходимо отметить, что гражданское законодательство не ограничива-ется характеристикой категории добросовестности только как принципа или презумпции. Добросовестность рассматривается как: характеристика субъек-тивной стороны правоотношения; необходимое требование осуществления права; предел осуществления гражданских прав; антипод недобросовестности. 21

В ранее действовавшей редакции ст. 10 ГК РФ презумпция добросовестности участников оборота была поставлена под условие: «В случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно». Тем не менее, в научных работах ряда авторов презумпция добросовестности участников гражданского оборота принималась как бесспорный и безусловный принцип гражданского права.

В рамках данного исследования необходимо рассмотреть соотношение двух важнейших норм-принципов гражданского права: принцип добросовестности и принцип недопустимости злоупотребления правом.

Эти принципы, прежде всего, определяют сущность и отражают тенденции развития всей гражданско-правовой системы, они способствуют укреплению единства норм права и правовых отношений, субъективного и объективного права – это внутренние законы для применения и развития гражданско-правовой материи, это законы для законов (то есть по сути формула «право на право»). Эти принципы отражают сам «дух» права, определяют системный характер толкования и применения норм права, убирают пробелы в праве, принимая на себя роль резервных правил, и воспитывают у субъектов права юридическую культуру взаимоотношений. 22

Оба анализируемых принципа вытекают из качества равновесности, которое заложено в таком правовом начале, как правовое равенство участников гражданских правоотношений, что выражает нацеленность гражданского права на пропорциональность, эквивалентность, справедливость при реализации субъективных гражданских прав.

В принципе добросовестности заключены: добросовестное установление гражданских прав; добросовестное осуществление гражданских прав; добросовестная защита гражданских прав; добросовестное исполнение гражданских обязанностей; запрет на извлечение любых преференций из своего недобросовестного поведения. Таким образом, принцип добросовестности вытекает из гражданско-правовых принципов, отвечающих за сохранение первоначальных системных устоев всего гражданского законодательства.

Принцип недопустимости злоупотребления правом также «работает» только в ситуации правовой неопределенности, когда либо отсутствует соответствующая специальная норма права, регулирующая возникший казус, либо специальная действующая норма гражданского права не способна в силу своего юридического содержания (формализма, ошибок, пробелов) качественно разрешить стоящую перед ней задачу.

Статья 10 ГК РФ в системе норм гражданского права в своем толковании базируется во многом на философских категориях «свободы», «справедли-вости», «равенства», «добросовестности», «разумности» и т.п. При этом злоупотребление правом, так же как и недобросовестные действия, относится к актам правоосуществления, правопользования, правореализации; эти акты, хотя и являются по своему характеру формальными (внешне легальными), тем не менее, недобросовестны, недействительны, незаконны по своей внутренней сути.

Следует обратить внимание, что в ст. 10 ГК РФ, в отличие от ст. 1 ГК РФ, речь идет о намеренных действиях, то есть об умышленных действиях лица.

Статья 10 ГК РФ, в отличие от более «размытого» принципа добросовестности, устанавливает пределы осуществления гражданских прав, запрещая совершенно определенное, а именно злоупотребительное поведение.

Итак, принцип недопустимости злоупотребления правом, в отличие от принципа добросовестности, выражен в абсолютно конкретной, специальной по отношению к ст. 1 ГК РФ норме права и образует конструкцию виновного правоосуществления с конкретными санкциями за недобросовестное использование предоставленных субъекту правовых средств.

Категория добросовестности, используемая в п. 3 ст. 1 ГК РФ в своем субъективном смысле, в гражданско-правовом аппарате является специальной системной регулятивно-оперативной конструкцией, призванной устранять эгоистические наклонности участников оборота и учитывать интересы и цели гражданского оборота в целом.

По своей имманентной сущности к недобросовестным действиям относятся действия субъектов, которые знали (могли или должны были знать) реальные обстоятельства дела, но намеренно реализовали свои права, прикрываясь их внешней законностью. При этом конструкция «должен был знать» призвана устранить ссылку на фактическое незнание субъекта об определенных обстоятельствах дела.

Признание субъекта добросовестным либо недобросовестным означает по факту признание его поведения правомерным либо неправомерным. Однако за неправомерность в смысле недобросовестности не следует наказание, а применяются иные, более гибкие санкции, как-то: блокировка возникновения прав и обязанностей (ст. 157 ГК РФ), передача вещи в собственность (ст. 220, 302), возмещение доходов (ст. 303 ГК РФ), возмещение вреда (ст. 1103 ГК РФ), изъятие материального носителя исключительных прав (ст. 1252 ГК РФ), реституция и т.п. Все указанные санкции связаны с умышленным либо неосмотрительным осуществлением субъектом своих прав.

На наш взгляд, ссылка на добросовестность в ст. 10 ГК РФ излишняя. Действия субъектов по осуществлению права следует оценивать с позиции последствий. Если субъект действовал, по мнению какого-либо лица, недобросовестно, но при этом третьи лица не претерпели никаких неблагоприятных последствий, то безразлично, добросовестные это действия или нет. Если такими действиями причинен вред, то в этом случае не следует обращаться к ст. 10 ГК РФ, есть специальные нормы, посвященные, например, деликтным обязательствам, их и следует применять.

Действие принципа добросовестности с целью установления наиболее полного содержания данного понятия необходимо ограничить конкретными запретами, помещенными в ст. 10 ГК РФ.

Принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений должен содержать обращенное к субъектам гражданского права требование добросовестного и разумного поведения и быть сформулирован следующим образом: «При осуществлении своих прав и исполнении обязанностей участники гражданских правоотношений не должны ущемлять права и защищаемые законом интересы других лиц».

Новая редакция статьи 1 ГК РФ гласит, что при исполнении гражданских обязанностей участники правоотношений должны действовать добросовестностно. Что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения. Отсюда следует, что законодатель «приравнял» недобросовестное поведение в гражданско-правовых отношениях к незаконному поведению. Но четких указаний законодателя на предмет того, какое поведение является добросовестным, а какое нет, как не было, так и нет.

Для того, чтобы получить представления о добросовестности, следует обратиться к судебной практике, исходя из того, что добросовестным является всякое правовое поведение соответствующее принципу добросовестности как политико-правовой идее, получившей признание со стороны законодателя посредством ее фиксации в законе.

Отсюда возникает необходимость составить свод извлечений (ratio decidendi) из постановлений и определений Конституционного Суда РФ, постановлений пленумов Высшего Арбитражного Суда РФ, обзоров прецедентной судебной практики.

Pacta sunt servanda:

«Обязанность субъектов гражданско-правовых отношений добросовестно выполнять свои договорные обязанности основывается на общеправовом принципе pacta sunt servanda, а также на гарантировании неприкосновенности собственности, свободы экономической деятельности и свободы договора, судебной защиты нарушенных прав (статья 8, часть 1; статья 17, часть 3; статьи 34, 35 и 46 Конституции РФ), она предполагает в целях восстановления нарушенных прав кредиторов возможность взыскания по долгам за счет имущества должников (абзац четвертый пункта 2.1 мотивировочной части). Следовательно, соответствующая обязанность имеет, по существу, конституционно обусловленный характер», - говориться в постановлении КС РФ от 14 мая 2012 № 11-П. В постановлении подчеркивается, таким образом, что принцип добросовестности применяется в одной системе с иными принципами гражданского права (неприкосновенность собственности, свобода договора, судебная защита нарушенных прав) и базируется на них. Принцип добросовестности исполнения гражданско-правовых обязанностей, взятый в системе с принципами неприкосновенности собственности (кредитора), свободы договора и судебной защиты нарушенных прав позволяет обращать взыскание на имущество должников.

Неприкосновенность собственности vs. право на жилище

«Осуществляя соответствующее правовое регулирование с учетом конкретно-исторических условий функционирования российской правовой системы, федеральный законодатель обладает определенной дискрецией в выборе тех или иных мер, направленных на обеспечение добросовестного исполнения гражданами своих гражданско-правовых обязательств и их ответственности, в том числе всем своим имуществом, перед кредиторами.

Четких указаний законодателя на предмет того, какое поведение является добросовестным, а какое нет, как не было, так и нет...

Однако эти меры в рамках реализации судебной защиты имущественных интересов лиц, связанных отношениями «должник - кредитор», не должны нарушать справедливый баланс между ценностями, выраженными в признании и гарантировании права частной собственности и в общеправовом принципе добросовестного исполнения обязательств, с одной стороны, и правом на жилище - с другой», - сказано в постановлении КС РФ от 14 мая 2012 № 11-П. В данном постановлении проводиться мысль о том, что принцип добросовестного исполнения обязательств не может преобладать над иными принципами права, в частности, над принципом признания права на жилище (п. 1 ст. 1 Жилищного кодекса РФ). В свою очередь, иные принципы и права, в том числе право на жилище не должны брать вверх над принципом добросовестного исполнения обязательств. Меры, направленные на обеспечение добросовестного исполнения гражданами своих гражданско-правовых обязательств не должны нарушать справедливый баланс между ценностями, выраженными в признании и гарантировании права частной собственности и в общеправовом принципе добросовестного исполнения обязательств, с одной стороны, и правом на жилище.

Добросовестность и справедливость

«Когда имущественные права на спорную вещь, возникшие на предусмотренных законом основаниях, имеют другие, помимо собственника, лица - владельцы и пользователи вещи, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита их прав. К числу таких имущественных прав относятся и права добросовестных приобретателей. В силу статей 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (части 1 и 3) Конституции РФ и исходя из общеправового принципа справедливости защита права собственности и иных вещных прав, а также прав и обязанностей сторон в договоре должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, сторон в договоре, третьих лиц», - утверждается в постановлении КС РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П. Другими словами, суд разъясняет, что защита добросовестности приобретателей основывается на общеправовом принципе справедливости.

«Федеральный законодатель должен предусматривать такие способы и механизмы реализации имущественных прав, которые обеспечивали бы защиту не только собственникам, но и добросовестным приобретателям как участникам гражданского оборота. В противном случае для широкого круга добросовестных приобретателей, проявляющих при заключении сделки добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность, будет существовать риск неправомерной утраты имущества, которое может быть истребовано у них в порядке реституции. Подобная незащищенность вступает в противоречие с конституционными принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, дестабилизирует гражданский оборот, подрывает доверие его участников друг к другу, что несовместимо с основами конституционного строя РФ как правового государства», - подчеркивается в постановлении КС РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П. Суд говорит, что приобретатель имущества, при совершении сделок должен проявить добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность. В таком случае его поведение при совершении сделки признается соответствующим принципу добросовестности. Защита добросовестных приобретателей, то есть участников гражданского оборота, соответствует конституционным принципам свободы экономической деятельности и свободы договоров, способствует стабильности гражданского оборота и доверию субъектов гражданского права по отношению друг к другу.

Иски о процессуальных издержках

«В системе действующего правового регулирования, в том числе в нормативном единстве со статьей 131 УПК РФ, расходы на оплату услуг представителя не относятся к числу процессуальных издержек, а могут расцениваться как вред, причиненный лицу в результате его необоснованного уголовного преследования по смыслу статьи 15 «Возмещение убытков» ГК РФ. Эти расходы, как следует из изложенной правовой позиции КС РФ, могут быть взысканы на основании и в порядке, предусмотренном статьей 1064 ГК РФ. Ее положения следует трактовать в контексте общих начал гражданского законодательства, к числу которых относится принцип добросовестности: согласно статье 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (пункт 3); никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (пункт 1).

Обязанность субъектов гражданско-правовых отношений добросовестно выполнять свои договорные обязанности основывается на общеправовом принципе pacta sunt servanda...

Иными словами, истолкование положений статьи 1064 ГК РФ в системе действующего правового регулирования предполагает возможность полного либо частичного возмещения частным обвинителем вреда в зависимости от фактических обстоятельств дела, свидетельствующих о добросовестном заблуждении или же, напротив, о злонамеренности, имевшей место в его действиях, а также с учетом требований разумной достаточности и справедливости», - разъясняется в определении КС РФ от 2 июля 2013 г. № 1057-О. Данным определением подтверждается право взыскивать убытки, причиненные частным обвинением в совершении уголовно-наказуемого деяния, в порядке гражданского судопроизводства. Кроме того, в определении подчеркивается, что нормы гражданского законодательства необходимо применять в согласии с принципами гражданского права, к числу которых относится и принцип добросовестности участников гражданских правоотношений.

Директор и добросовестность

«Не является основанием для отказа в удовлетворении требования о взыскании с директора убытков сам по себе тот факт, что действие директора, повлекшее для юридического лица негативные последствия, в том числе совершение сделки, было одобрено решением коллегиальных органов юридического лица, а равно его учредителей (участников), либо директор действовал во исполнение указаний таких лиц, поскольку директор несет самостоятельную обязанность действовать в интересах юридического лица (пункт 3 статьи 53 ГК РФ)», - зафиксировано в п. 7 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица». Данный пункт разрушает концепцию, согласно которой единоличные исполнительные органы юридического лица (акционерного общества), могут «закрываться» от требований о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу, ссылкой на решения коллегиального органа управления (правления, дирекции, совета директоров, наблюдательного совета) либо собраний участников юридического лица. При несогласии с решением, которое может привести к возникновению убытков, директор обязан просить освободить его от исполнения обязанностей единоличного исполнительного органа или согласиться с ним и принять более взвешенное решение, пребывающее в согласии с законом и принципом добросовестности участников гражданского оборота.

Защита добросовестных приобретателей, то есть участников гражданского оборота, соответствует конституционным принципам свободы экономической деятельности и свободы договоров...

«Утверждая сам себе как генеральный директор общества платежные ведомости на выдачу денежных средств, не предусмотренных трудовым договором, получив вознаграждение, не согласованное со своим работодателем - обществом в лице Совета директоров, Глузман И.Я. нарушил установленный законом принцип добросовестности и разумности при осуществлении своих обязанностей, предусмотренный ст. 71 Закона об акционерных обществах, в результате чего причинил обществу убытки, что в совокупности свидетельствует о противоправности и виновности его действий», - сказано в постановлении ФАС Уральского округа от 16 октября 2013 г. № Ф09-9317/13 по делу № А34-6637/2012 по делу о пересмотре судебных актов по иску акционерного общества к о взыскании 14 млн. 867 тыс. 646 руб. 37 коп. убытков причиненных обществу в результате незаконного начисления себе и выплаты не предусмотренных трудовым договором и не согласованных с советом директоров общества надбавок за период с января 2009 года по октябрь 2011 года.

«Оценка действиям ответчицы на предмет их добросовестности и разумности судами не дана, не установлено, предпринимались ли при продаже генеральным директором какие-либо действия для определения его рыночной стоимости, делались ли публичные предложения об их продаже, преследовало ли отчуждение имущества разумную хозяйственную цель, и было ли такое отчуждение необходимо обществу в принципе, в связи с чем, выводы судов о недоказанности причинно-следственной связи между действиями ответчицы и наступившими последствиями, а также вины ответчицы являются преждевременными», - сказано в постановлении ФАС Московского округа от 26 сентября 2013 г. по делу № А40-93261/12, которое предписывает оценивать действия бывшего генерального директора на предмет добросовестности при рассмотрении иска о взыскании убытков, причиненных бывшим директором в период руководства организацией.

Свобода договора + добросовестность не равно Добросовестность + свобода договора

В соответствии со ст. 310 ГК РФ, а также ч. 2 ст. 29 Закона о банках и банковской деятельности № 395-1 процентные ставки по кредитам, а также срок кредитования могут быть изменены банком в одностороннем порядке в случае, если это предусмотрено договором с заемщиком. Однако данные положения не означают, что сторона договора, уведомленная об изменении условий договора и не согласная с такими изменениями, не может доказать, что одностороннее изменение договорных условий нарушает разумный баланс прав и обязанностей сторон договора, противоречит устоявшимся деловым обыкновениям либо иным образом нарушает основополагающие частноправовые принципы разумности и добросовестности», - постановляется в п. 3 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном договоре (Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. № 147). Сказанное подтверждает тезис о том, что принцип добросовестности есть требование, обращенное к участникам гражданского оборота, в том числе при осуществлении ими индивидуального гражданско-правового регулирования посредством заключения договоров.

Директор несет самостоятельную обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно...

«Положения кредитного договора … содержат явно обременительные условия для присоединившейся стороны, которые она, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора. Спорные положения договора не соответствуют принципу добросовестности в коммерческой деятельности, они явно обременительны для заемщика, поэтому существенным образом нарушают баланс интересов сторон кредитного договора, так как предоставляют кредитору возможность в одностороннем порядке изменять согласованные сторонами условия договора, которые являются существенными для договоров такого вида. В договоре не предусмотрена возможность заемщика, несогласного с изменением условий кредитования, без согласия кредитора досрочно возвратить кредит на прежних условиях и тем самым прекратить отношения с банком, напротив, досрочный возврат кредита по инициативе заемщика договором запрещен», - отмечает Президиум ВАС РФ в п. 2 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений ГК РФ о кредитном договоре (Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. № 147).

Публичный порядок и добросовестность

Публичный порядок основывается на принципах равенства сторон гражданско-правовых отношений, добросовестности их поведения, соразмерности мер гражданско-правовой ответственности последствиям правонарушения с учетом вины», - сказано в Постановлении Президиума ВАС РФ от 23 апреля 2013 № 16497/12. Здесь признано, что правовое поведение участников гражданского оборота, соответствующее принципу добросовестности, является одним из принципов публичного порядка (правопорядка) Российской Федерации, наряду с принципом равенства участников гражданского оборота.

Разумность, равенство, добросовестность

К гражданским правоотношениям, спор по которым рассматривается в рамках конкретного дела, положения Гражданского кодекса РФ должны применяться в их взаимной связи, то есть «в систематическом толковании с учетом общих принципов гражданского права - равенства участников предпринимательских отношений, добросовестного и разумного исполнения ими гражданских обязанностей», - разъясняется в постановлении Президиума ВАС РФ от 28 мая 2013 г. № 16246/12. Другими словами, гражданские законы должны толковаться в согласии с принципом добросовестности участников гражданского оборота в совокупности и в системе с иными принципами.

Добросовестное осуществление прав

«В зависимости от способов нарушений обязательства для их устранения может требоваться как предоставление нарушителю определенного периода времени, так и немедленное прекращение поведения, противоречащего условиям договора и принципу добросовестного осуществления прав. Требование об устранении нарушений обязательства по установлению платы за проезд в пределах тарифа не требует дополнительных материальных и временных затрат со стороны предпринимателя и предполагает немедленное прекращение противоправного поведения», - говорит Президиум ВАС РФ в постановлении от 11 сентября 2012 № 3378/12. Другими словами, условия договора должны интерпретироваться в согласии с принципом добросовестности, а обязательство, возникшее из договора, должно исполняться без нарушения принципа добросовестности.

На арбитражного управляющего возложена самостоятельная обязанность действовать в отношении должника и кредиторов добросовестно и разумно...

«В гражданском обороте лица должны действовать добросовестно (пункт 2 статьи 6, пункт 3 статьи 10 Гражданского кодекса). Все правовые отношения сторон регламентируются в том числе на основании принципов добросовестности, разумности и справедливости. В нарушение принципа добросовестности Минобороны России предоставило обществу плавкран в заведомо непригодном состоянии. Из служебной записки капитана этого плавкрана следует, что министерству было известно об отсутствии систем сбора сточно-фекальных и льяльных вод, навигационного и радиооборудования на плавкране еще до его выхода из порта Севастополь. Однако исполнитель не только не сообщил заказчику о неготовности судна к выходу в нарушение принятой на себя договорной обязанности (подпункт 2.1.2 дого- вора), но и предоставил свидетельство о годности к плаванию», - констатируется в постановлении Президиума ВАС РФ от 21 февраля 2012 г. № 12499/11.

Отказ в судебной защите

В том же постановлении № 3378/12 зафиксировано: «Предоставление судебной защиты субъекту, длительное время совершавшему противоправные действия, которые влекли нарушение прав неопределенного круга лиц - плательщиков завышенных тарифов, и осознававшему противоправный характер своих действий, не соответствует принципам добросовестного ведения деятельности участниками гражданского оборота и баланса публичных и частных интересов». Другими словами, предоставление судебной защиты, то есть признание судом субъективного права или охраняемого законом интереса, истца или ответчика может быть поставлено в зависимость от их добросовестности при осуществлении, установлении, исполнении гражданских прав и обязанностей.

Добросовестность конкурсного управляющего

«На арбитражного управляющего возложена самостоятельная обязанность действовать в отношении должника и кредиторов добросовестно и разумно (п. 4 ст. 20.3 Закона о банкротстве), само по себе то обстоятельство, что действия управляющего были одобрены решением собрания кредиторов, в признании которого недействительным отказано, не может исключать возможность квалификации этих действий как несоответствующих стандартам добросовестности и разумности», - поясняется в постановлении Президиума ВАС РФ от 10 сентября 2013 г. № 14917/11, - арбитражный управляющий ненадлежащим образом выполняла обязанности конкурсного управляющего обществом, осознавала неправомерность своих действий (бездействия), которые шли вразрез с интересами должника и кредиторов, допущенные ею нарушения являются существенными, поэтому она подлежит привлечению к ответственности, предусмотренной п. 1 ст. 20.4 Закона о банкротстве, в виде отстранения от исполнения обязанностей конкурсного управляющего, что в рассматриваемом случае отвечает общеправовому принципу соразмерности меры ответственности характеру допущенного нарушения». Другими словами, одобрение действий арбитражного управляющего комитетом или собранием кредиторов само по себе не является обстоятельством, исключающим недобросовестность и неразумность его действий.

«Действия (бездействие) конкурсного управляющего в части исполнения обязанности по обеспечению сохранности иного залогового имущества (выбор несостоятельного хранителя, отсутствие должного контроля за исполнением таким хранителем обязательств, принятых на себя по договору хранения, отсутствие надлежащей проверки состояния переданного на хранение имущества должника), не соответствуют принципам разумности и добросовестности; о том, что обязанности конкурсного управляющего по обеспечению сохранности имущества должника, являвшегося предметом залога, выполнены ненадлежащим образом, вопреки интересам должника и его кредиторов», - констатировал Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа в постановлении от 5 сентября 2013 г. по делу № А33-2865/2013.

Добросовестность и судебные инсценировки

«Согласно пункту 2 части 3 статьи 239 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации приведение в исполнение решения будет противоречить основополагающим принципам российского права (публичному порядку Российской Федерации), направленным, в том числе, на защиту нарушенных прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность (постановление Президиума ВАС от 25 сентября 2008 г. № 13848/08). Публичный порядок Российской Федерации предполагает добросовестность сторон, вступающих в частные отношения, нарушением чего является создание видимости частно-правового спора, в том числе с отнесением его на рассмотрение третейским судом для получения формальных оснований отчуждения недвижимого имущества с целью вывода активов общества одним из его участников», - в постановлении Президиума ВАС РФ от 14 июня 2011 г. № 1884/11 по делу № А41-9221/09 развивается мысль о том, что инсценировка («видимость») частно-правового спора его сторонами, свидетельствует о недобросовестности сторон. Публичный порядок РФ отождествляется с системой принципов российского права.

Исковая давность и добросовестность

«Исходя из принципа разумности и добросовестности истец должен был владеть информацией о финансовом состоянии дел общества, знать о предоставлении займа Шишмаревой Т.Н. еще до декабря 2011 года, отсутствие у истца информации о сделке не свидетельствует о надлежащей реализации последним прав акционера, установленных статьями 67 Гражданского кодекса Российской Федерации и 91 Закона об акционерных обществах », - постановил ФАС Восточно-Сибирского округа, обосновывая решение об отказе в иске в связи с пропуском акционером исковой давности (постановление от 21 октября 2013 г. по делу № А10-5301/2012).

Добросовестность и превышение лимитов

«Требование о признании незаконным бездействия конкурсного управляющего, выразившегося в не обращении в арбитражный суд с ходатайством об увеличении лимита расходования средств на оплату услуг привлеченных лиц, не заявлялось, и суд первой инстанции не имел никаких процессуальных оснований его рассматривать. Доводы заявителя кассационной жалобы об обоснованности завышения лимита расходования средств отклоняются судом кассационной инстанции, поскольку конкурсный управляющий имел реальную возможность обратиться с ходатайством в порядке пункта 6 статьи 20.7 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», однако своим правом не воспользовался, что привело к нарушению принципов разумности и добросовестности», - постановил ФАС Восточно-Сибирского округа, разбирая дело по жалобе на судебные акты по заявлению о признании незаконными действий конкурсного управляющего по необоснованному привлечению лиц, обеспечивающих деятельность конкурсного управляющего в целях обеспечения своей деятельности и необоснованной выплате им вознаграждения в размере, превышающем лимит расходов на данные цели (постановление от 19 сентября 2013 г. по делу № А58-2032/09).

Бремя доказывания

«Исходя из …. презумпции добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений и общего принципа доказывания в арбитражном процессе лицо, от которого требуются разумность или добросовестность при осуществлении права, признается действующим разумно и добросовестно, пока не доказано обратное. Бремя доказывания обратного лежит на лице, утверждающем, что ответчик употребил свое право исключительно во зло другому лицу», - сказано в постановлении ФАС Уральского округа от 18 октября 2013 г. № Ф09-8338/12 по делу № А07-20394/2011. Суд разъясняет, тем самым, участникам гражданских правоотношений связь между гражданско-правовым принципом добросовестности, презумпцией добросовестности и процессуальным бременем доказывания.

Hедобросовестность арендодателя

«Права арендодателя как участника арендных правоотношений соединены с его обязанностями использовать принадлежащие ему права надлежащим образом, поэтому его действия должны совершаться добросовестно и разумно, не допуская создания условий для нарушения принадлежащих ему прав, с последующим обращением за их защитой, и не ставя другого участника правоотношения в неравное и худшее положение, привлекая его к ответственности и создавая ему исходя из сложившихся сложных взаимоотношений дополнительные неблагоприятные последствия», - провозглашает ФАС Московского округа в постановлении от 6 ноября 2013 г. по делу № А40-172721/12-85-1080, желая обосновать решение об отказе в иске арендодателю, который создал арендатору непреодолимые препятствия для бизнеса, удерживает сумму обеспечительного платежа и сумму переплаты по .

Недобросовестность госзаказчика

«Действия истца по предъявлению к поставщику требований о взыскании за недопоставку товара на сумму 202 341,41 руб. неустойки в размере более 17 млн. руб., при утрате интереса к реальной поставке указанной продукции, установленной судами, не свидетельствуют о соблюдении государственным заказчиком, как участником гражданских правоотношений, принципов разумности и добросовестности, а являются, по своей сути, злоупотреблением правом», - утверждает ФАС Московского округа в постановлении от 4 октября 2013 г. по делу № А40-145772/12. Иными словами, тот, кто не желает получить продукцию, не может требовать неустойку за ее недопоставку.

Заключение

Изучение судебных актов, которые были постановлены со ссылкой на принцип добросовестности, позволяет прийти к следующим выводам:

• в основном суды ссылаются на нарушение принципа добросовестности при постановлении решений по корпоративным спорам и спорам, возникающим в при ведении конкурсного производства;
• Федеральный арбитражный суд Московского округа, Федеральный арбитражный суд Уральского округа, Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа вслед за Конституционным Судом РФ и Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ стремятся при постановлении судебных актов по конкретным делам формулировать общие положения (ratio decidendi), на которые они могут опираться при разрешении других дел; в противоположность названным судам Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа избегает провозглашать собственные правовые позиции о содержании принципа добросовестности при постановлении судебных актов по конкретным делам;
• для судов очевидно, что принцип добросовестности является требованием, которое предъявляется к участникам гражданских правоотношений, поведение сторон до передачи дела на рассмотрения суда они предлагают оценивать сквозь призму добросовестности и тогда, когда действия участника гражданского правоотношения, явившиеся поводом для обращения в суд, были совершены до внесения изменений в Гражданский кодекс РФ.
• для судов очевидна связь между принципами добросовестности и другими принципами гражданского права, а также связь принципа добросовестности с гражданско-правовыми и процессуальными презумпциями и предметом доказывания по конкретному делу; суды полагают, что содержание принципа гражданского права, например, свободы договора, следует устанавливать с учетом содержания иных принципов. Принципы «работают» только в системе принципов, каждый из них не может рассматриваться как самодостаточный или превалирующий над другими;
• суды полагают, что правовые принципы, включая принцип добросовестности, являются основой публичного порядка Российской Федерации, или отождествляют сам правопорядок с системой принципов гражданского права.

Юрист на предприятии

С бератором вы с легкостью реорганизуете свою фирму, создадите новую, разрешите любой конфликт с контрагентами и с честью пройдете процедуру любой проверки. Также вы быстро найдете форму любого документа, нужную статью закона, пример из арбитражной практики.

1. Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке.

2. В случае несоблюдения требований, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, суд, арбитражный суд или третейский суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

3. В случае, если злоупотребление правом выражается в совершении действий в обход закона с противоправной целью, последствия, предусмотренные пунктом 2 настоящей статьи, применяются, поскольку иные последствия таких действий не установлены настоящим Кодексом.

4. Если злоупотребление правом повлекло нарушение права другого лица, такое лицо вправе требовать возмещения причиненных этим убытков.

5. Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются.

Комментарий к Ст. 10 ГК РФ

1. В основе института, выраженного в нормах комментируемой статьи, лежит идея справедливости закона и, как следствие — справедливости судебного решения, которая в гражданском праве не может быть в полной мере достигнута лишь формулированием справедливых, устанавливающих баланс интересов и распределяющих риски участников соответствующих правоотношений законоположений. Последнее обстоятельство напрямую связано с особенностями гражданского права, основанного на принципах диспозитивности, автономии воли, осуществления гражданских прав по усмотрению управомоченного лица, которое, участвуя в имущественном обороте, преследует собственные интересы.

———————————
Институт злоупотребления правом являлся предметом активных дискуссий в отечественном праве. См., например: Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник гражданского права. 1916. N 6; Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998; Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав // Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000; Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. М., 2002. Т. 1.

Указанные характеристики гражданско-правового регулирования делают невозможным для законодателя исчерпывающим образом описать не только все возможные варианты осуществления гражданских прав, но и сами типы указанных прав (последнее характеризует главным образом обязательственные правоотношения), а также практические ситуации, могущие возникнуть при реализации, движении правоотношения. В связи с этим лицо, осуществляя принадлежащее ему право в своих интересах, в большинстве случаев свободно в выборе конкретного способа его осуществления и руководствуется при этом общими положениями закона. Однако лицо может выбрать такой не запрещенный законом в силу указанных причин способ осуществления права, который позволит достичь ему желаемой им цели за счет или в ущерб другой стороны правоотношения. Суд при возникновении спора разрешает его на основании норм права, не запрещающих конкретный способ осуществления права, причиняющий вред третьему лицу, и выносит законное и обоснованное решение. Однако такое решение, несмотря на свою законность и обоснованность, может оказаться несправедливым, поскольку не учитывает конкретные особенности, фактические обстоятельства спора, которым закон не придает правового значения, не позволяя тем самым защитить обиженную сторону.

Институт злоупотребления правом дает возможность суду в подобных ситуациях вынести не только законное и обоснованное, но и справедливое решение за счет придания соответствующему закону поведению лица качество незаконного поведения. Таким образом, рассматриваемый институт позволяет обеспечить справедливое разрешение спора судом.

Между тем достижение справедливости права с помощью конструкции злоупотребления правом имеет оборотную сторону. Во-первых, данная конструкция предоставляет судье большие возможности для усмотрения в квалификации поведения лица, соответствующего закону, как злоупотребления правом. При этом неминуемо обращение судьи к неправовым и оценочным категориям справедливости, морали, честности и порядочности. Во-вторых, злоупотребление правом вступает в противоречие с принципом правовой определенности. Лицо, осуществляя свое право, прежде всего должно руководствоваться нормами закона, регулирующими соответствующее правоотношение, а не представлением судьи об указанных морально-этических, оценочных категориях. Суд, применяя общие нормы о злоупотреблении правом, игнорирует положения закона, непосредственно регулирующего спорное правоотношение, и фактически формулирует новое положение, запрещающее конкретный тип поведения. Можно сказать, что наравне с законом образуется некое параллельное право, которое соответствующее закону поведение квалифицирует как незаконное. В этом смысле широкое применение института злоупотребления правом может привести к потере субъективным гражданским правом своей ценности.

Толкование комментируемой нормы зависит от того, чему отдает приоритет толкующее ее лицо. Если приоритет отдается справедливости судебного решения, то толкование настоящей статьи будет достаточно широким, даже расширительным, и, напротив, в случае, когда более ценной признается стабильность гражданского права, возможность в полной мере положиться управомоченному лицу на содержание норм закона, регулирующих конкретное правоотношение, толкование этой статьи будет узким, буквальным.

2. Прежде всего нуждается в определенном комментарии сам термин «злоупотребление правом». Согласно господствующей в отечественной литературе позиции под злоупотреблением правом понимается правонарушение, связанное с осуществлением управомоченным лицом права с использованием недозволенных конкретных форм осуществления права в рамках дозволенного общего типа поведения. Между тем существует и иная точка зрения, ставящая под сомнение не идею злоупотребления правом, а сам термин. В частности, М.М. Агарков указывал на то, что термин «злоупотребление правом» представляет собой соединение исключающих друг друга понятий: осуществление правом не может быть противоправным, а то, что обычно именуется злоупотреблением правом, есть выход за пределы осуществления права. Тем самым злоупотребляющее правом лицо действует не в рамках субъективного права, а стало быть, не может им злоупотреблять.

———————————
Грибанов В.П. Указ. соч. С. 63.

Агарков М.М. Указ. соч. С. 366.

Данный спор, как показывает практика применения ст. 10 ГК РФ, не является исключительно терминологическим, поскольку само понятие злоупотребления правом, как будет сказано ниже, ограничивает применение идеи злоупотребления правом (в частности, формально не допускает применения комментируемой статьи при недобросовестном исполнении обязанности).

В связи с этим нелишним будет заметить, что идея справедливости закона и судебного решения может быть достигнута с помощью не только конструкции злоупотребления правом, но и общего принципа добросовестности. Последний в настоящее время отсутствует в отечественном гражданском законодательстве. Однако данное обстоятельство не мешает активному применению категории добросовестности при применении комментируемой статьи. Судебная практика очень часто оценивает действия лиц, участвующих в споре, с точки зрения их добросовестности. Происходит это главным образом в тех случаях, когда суд расширительно толкует комментируемую статью при очевидной невозможности ее буквального применения (например, в судебной практике иногда встречается указание на недобросовестное исполнение обязанности). При этом следует заметить, что категория добросовестности в контексте комментируемой статьи не связана с понятием добросовестности приобретателя (ст. ст. 234, 302 ГК). Последняя представляет собой извинительное заблуждение приобретателя в отношении наличия у него законного основания владения вещью. В этом качестве добросовестность приобретателя носит субъективный характер. Добросовестность в контексте комментируемой статьи, будучи усредненным представлением о честном, порядочном поведении обычного человека в исследуемых обстоятельствах, хотя и зависит от субъективного мнения толкующего, объективна.

3. Пункт 1 комментируемой статьи устанавливает две генеральные формы злоупотребления правом. Первая из них заключается в том, что лицо действует исключительно с намерением причинить вред другому лицу (так называемая шикана). Признаком шиканы является то, что лицо осуществляет право, не преследуя собственного имущественного интереса. Единственная цель осуществления права, являющегося шиканой, — причинение вреда другому лицу. При этом формально действия лица, злоупотребляющего правом в форме шиканы, всегда опираются на имеющееся у него право (в этом отличие шиканы от простого деликта). Шикана крайне редко встречается на практике. Интересный пример злоупотребления правом в форме шиканы содержится в п. 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. N 127 (далее — информационное письмо N 127).

———————————
Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее — Вестник ВАС РФ). 2009. N 2.

Помимо шиканы возможно злоупотребление правом в иных формах. Отсюда следует, что при иных формах злоупотребления правом злоупотребляющее лицо не преследует исключительную цель причинить вред другому лицу. В таком случае злоупотребление правом в иных формах всегда связано с осуществлением права в имущественных интересах злоупотребляющего, хотя и причиняющим вред другим лицам. Данные формы злоупотребления правом, как представляется, направлены на извлечение определенных имущественных выгод в ущерб третьим лицам.

Между тем очевидно, что лицо, осуществляя право, может причинить вред третьим лицам. Однако не любое такое причинение следует рассматривать как злоупотребление правом (в частности, лицо, открывая новое предприятие, часто причиняет вред своим конкурентам). В связи с этим весьма актуальным является поиск критериев злоупотребления правом в иных формах, которые пока четко не выявлены ни судебной практикой, ни теорией.

Вместе с тем определенные подходы к толкованию комментируемой статьи все же могут быть предложены.

4. Для квалификации действий лица как злоупотребления правом необходимо наличие самого права, которым злоупотребляют. Данный вывод подтверждается и судебной практикой (п. 2 информационного письма N 127). Действительно, злоупотребляющее лицо формально всегда действует, опираясь на существующее право, при отсутствии запретов на способ его осуществления, избранный этим лицом.

При применении данной правовой позиции внимания заслуживает вопрос о соотношении полномочий суда по применению комментируемой статьи и толкованию закона. Рассмотрение вопроса о допустимости применения настоящей статьи возможно, по нашему мнению, лишь в случае, когда суд на основании толкования норм закона, непосредственно регулирующих спорное правоотношение, придет к выводу о наличии у лица соответствующего субъективного гражданского права, которым оно предположительно злоупотребляет.

Данный тезис может быть проиллюстрирован следующим примером из судебной практики. Из п. 6 вышеназванного информационного письма можно сделать вывод, что суды нередко применяют комментируемую статью в отношении лица, обратившегося с требованием о признании договора незаключенным. В частности, такие требования заявляются заказчиками в ответ на поданный в суд иск подрядчика с требованием о взыскании задолженности за выполненные и принятые заказчиком работы. При этом заказчики мотивируют свое требование отсутствием согласования условия о начальном сроке выполнения работ. При разрешении данного спора возможно несколько подходов.

Так, встречаются случаи применения судами комментируемой статьи. Основанием для этого является вывод о том, что заказчик злоупотребляет правом, поскольку отсутствует реальный спор о заключенности договора, объеме долга, качестве выполненных работ. При таких обстоятельствах можно заключить, что заказчик предъявляет иск в целях освобождения от уплаты установленных договором неустоек за просрочку в оплате принятых работ, а также отказа подрядчику в иске по формальным основаниям (отсутствия долга по договору при отсутствии (незаключенности) самого договора). При этом взыскание стоимости работ по требованию о взыскании неосновательного обогащения в подобных случаях не вызывает сомнений.

Между тем рассуждения о злоупотреблении правом в данном случае возможны только при выводе о наличии оснований для признания договора незаключенным. Однако данный вывод может быть сделан только после толкования положений закона о незаключенности договора. Данные положения в принципе могут быть истолкованы как не предполагающие возможности признания исполненного договора незаключенным — стороны своими последующими действиями (в данном случае по приемке выполненных работ) восполняют недостаток волеизъявления, имевшегося на момент заключения сделки. При таком толковании договор не может быть признан не заключенным по избранному заказчиком основанию, в связи с чем возможности для применении комментируемой статьи в данном примере не находится.

Исходя из изложенного, в приведенном примере вопрос о применении норм о злоупотреблении правом можно поставить только в случае, если указанное толкование норм о заключении договоров суд признает по тем или иным причинам невозможным.

Таким образом, комментируемая статья может быть применена тогда, когда исчерпываются возможности суда по толкованию норм, непосредственно регулирующих спорное правоотношение.

5. Определенные вопросы возникают в связи с толкованием термина «право», используемого в комментируемой статье. В соответствии с наиболее распространенным мнением злоупотребить можно только субъективным гражданским правом. Последнее среди прочего характеризуется тем, что с ним корреспондирует соответствующая обязанность другой стороны правоотношения (должника в обязательстве, неопределенного круга лиц в вещном правоотношении и проч.). Между тем в гражданском праве можно выделить права, которые корреспондируют не с какой-либо обязанностью, но со связанностью другой стороны правоотношения. Такая особенность не позволяет квалифицировать подобного рода права в качестве субъективных гражданских прав (одним из вариантов квалификации этих прав является квалификация с использованием категории «секундарные права»). Примером таких прав традиционно служит право должника на выбор предмета исполнения в альтернативном обязательстве.

В связи со сказанным возникает вопрос о возможности злоупотребления подобными правами. Представляется, что применение комментируемой статьи к указанным правам вполне допустимо, поскольку и эти права осуществляются согласно общим принципам гражданского права (автономия воли, диспозитивность, действие лиц по своему усмотрению), которые, как уже было сказано, актуализируют сам комментируемый институт.

К числу спорных относится и вопрос о применении института злоупотребления правом к определению правоспособности. С практической точки зрения актуальной является возможность злоупотребления правом на заключение сделки. Судебная практика (п. 9 информационного письма N 127) положительно отвечает на данный вопрос, признавая сделку, при заключении которой было допущено злоупотребление правом, недействительной (ст. ст. 168, 10 ГК). Данный вывод представляется вполне обоснованным, поскольку, как указывал М.М. Агарков, «вопрос о допустимости приобретения права стоит в зависимости от допустимости того права, которое будет приобретено» . Действительно, лишено правового смысла придание характера действительной сделке, осуществление прав из которой является неправомерным.

———————————
Агарков М.М. Указ. соч. С. 364.

6. Определенные споры возникают и в отношении допустимости применения комментируемой статьи к случаям недобросовестного исполнения обязанным лицом лежащей на нем обязанности. Термин «злоупотребление правом» очевидно исключает возможность применения положений комментируемой статьи к указанным случаям, поскольку словосочетание «злоупотребление правом в отношении исполнения обязанности» не может получить разумное обоснование. Судебная практика не выработала однозначной позиции по данному вопросу. Вместе с тем распространение комментируемой статьи и на случаи недобросовестного исполнения обязанностей является, по нашему мнению, вполне оправданным, так как в силу общих положений гражданского законодательства лица свободны в выборе не только способа осуществления права, но и исполнения обязанности. В этом смысле не вполне оправданным является ограничение на применение идеи злоупотребления правом к исполнению обязанностей. По тем же причинам в положительном смысле следует также разрешить и вопрос о допустимости применения комментируемой статьи к недобросовестному исполнению обязанностей, с которыми не корреспондируют соответствующие субъективные гражданские права. В качестве примера таких обязанностей можно привести обязанность страхователя сообщить страховщику об обстоятельствах, влияющих на размер страхового риска (ст. 944 ГК).

7. Применение комментируемого института права возможно только в случае, когда соответствующее право может быть осуществлено без нарушения пределов его осуществления, установленных комментируемой статьей. Иными словами, возможность применения положений этой статьи появляется только тогда, когда право может быть реализовано как добросовестно, так и нет. В случае если, например, любое осуществление права является злоупотреблением им, то нет и самого субъективного права, а следовательно, нет и злоупотребления правом. В этом смысле крайне спорным представляется разъяснение, содержащееся в п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 15 января 1998 г. N 27 . В данном пункте отражается правовая позиция, в соответствии с которой требование получившего надлежащее исполнение от должника бенефициара к гаранту является злоупотреблением правом на предъявление требования к гаранту. Между тем указанное право бенефициара следует из принципа независимости банковской гарантии, в силу которой право на предъявление требования к гаранту не зависит от отношений бенефициара и должника. Применение комментируемой статьи означает, по существу, отсутствие права бенефициара на предъявление требований к гаранту при указанных обстоятельствах, осуществить его, не нарушив этой статьи, не представляется возможным. Поэтому спорной является допустимость применения комментируемой статьи к данной ситуации.

———————————
СПС «КонсультантПлюс».

8. В п. 2 комментируемой статьи за злоупотребление правом предусмотрена санкция в виде отказа в защите права. В связи с этим возникает вопрос о допустимости применении данной статьи к ответчику. Строго говоря, с требованием о защите права обращается лицо, имеющее процессуальный статус истца. Отсюда можно сделать вывод, что суд вправе применить нормы о злоупотреблении правом только к нему, поскольку только ему можно отказать в защите права. Данный вывод прямо следует из комментируемой статьи.

Между тем реальная практика показала, что нередки случаи нарушения права лица недобросовестным осуществлением права (исполнением обязанности) другой стороной правоотношения. При предъявлении лицом, права которого нарушены недобросовестным поведением другого лица, соответствующего иска ответчик ссылается на свое формально безупречное (соответствующее закону) поведение, не способное нарушить прав и интересов истца. Неприменение комментируемой статьи в отношении ответчика оставляет его недобросовестные действия без оценки, а истца — без адекватной правовой защиты. Кроме того, представляется крайне спорным отождествление отказа в защите права и отказа в иске. Примечательно, что судебная практика исходит из допустимости применения комментируемой статьи и к ответчику. Так, в п. 5 информационного письма N 127 указано, что «…непосредственной целью названной санкции является не наказание лица, злоупотребившего правом, а защита прав лица, потерпевшего от этого злоупотребления. Следовательно, для защиты нарушенных прав потерпевшего суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие соответствие своих действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям законодательства. Поэтому упомянутая норма закона может применяться как в отношении истца, так и в отношении ответчика».

9. Определенного комментария требует санкция, содержащаяся в комментируемой статье, — отказ в защите права — сама по себе.

Из сказанного в п. 8 настоящего комментария следует, что отказ в защите права не сводится к отказу в иске. В связи с этим возникает вопрос о содержании указанной санкции. В литературе данную санкцию предложено понимать условно. В частности, под ней могут скрываться отказ в конкретном способе защиты права, лишение субъективного права в целом, возложение обязанности по возмещению убытков, признание сделки недействительной. Причем данный перечень не является исчерпывающим. Такое неопределенное содержание санкции за злоупотребление правом позволяет суду принять любое решение, восстанавливающее справедливость, нарушенную злоупотреблением правом. Данный подход, безусловно, следует из описанной выше цели комментируемого института. Вместе с тем следует заметить, что буквальное прочтение комментируемой статьи не позволяет наполнить содержащуюся в ней санкцию таким широким содержанием. Судебная практика, однако, понимает данную санкцию достаточно широко (см. информационное письмо N 127).

———————————
Грибанов В.В. Указ. соч. С. 89.

10. На практике актуальным является вопрос о возможности применения комментируемой статьи по инициативе суда. Судебная практика исходит из возможности такого применения (п. 8 информационного письма N 127). Однако в данном разъяснении не содержится изложения правовой позиции, допускающей суду по своей инициативе применять любую санкцию за злоупотребление правом, учитывая неопределенный характер последней.

Сам по себе общий вывод Президиума ВАС РФ представляется обоснованным, поскольку суд в рамках рассмотрения конкретного требования оценивает фактические обстоятельства и определяет нормы, подлежащие применению, для разрешения спора. Очевидно поэтому, что конкретные действия истца или ответчика могут быть квалифицированы судом как злоупотребление правом по собственной инициативе.

Сомнения возникают в допустимости применения тех или иных санкций за злоупотребление правом. К разрешению этого вопроса, по нашему мнению, следует подойти дифференцированно. Так, применение ряда санкций по инициативе суда невозможно, поскольку сопряжено с нарушением принципа состязательности сторон и, по существу, представляет собой принятие решения по требованию, которое не заявлялось. В качестве такой санкции можно назвать требование о возмещении убытков. Очевидно, что, если такое требование не заявлялось, суд по своей инициативе не может оценить их размер и взыскать их сумму с виновной стороны. Отказ в иске, несмотря на формальные основания для его удовлетворения в связи со злоупотреблением правом, не требует заявления соответствующего требования. Суд оценивает поведение лица на предмет соответствия комментируемой статье и принимает решение о том, что конкретный способ осуществления права, избранный истцом, не соответствует закону, что является основанием для отказа в иске.

11. В п. 1 комментируемой статьи содержится указание на то, что не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребления доминирующим положением на рынке. Вопросы недобросовестной конкуренции регулируются Федеральным законом «О защите конкуренции».

12. Пункт 3 комментируемой статьи устанавливает правило, в соответствии с которым в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются.

Из приведенных положений закона можно сделать следующие выводы.

С одной стороны, возможно толкование данной нормы как предполагающей наличие общего принципа разумного и добросовестного осуществления гражданских прав. В этом случае текст комментируемого положения направлен на возложение бремени доказывания неразумности и недобросовестности в случаях, когда закон прямо ставит защиту гражданских прав в зависимость от их разумного и добросовестного осуществления, на лицо, заявившее, что другая сторона спора осуществляет свое право неразумно и недобросовестно. Отсюда следует, что в случаях, когда закон указанной зависимости не устанавливает, действует обратная презумпция, и бремя доказывания разумности и добросовестности в осуществлении гражданских прав возлагается на лицо, осуществляющее принадлежащее ему право.

С другой стороны, возможно иное толкование, не предполагающее наличия общего принципа разумности и добросовестности в осуществлении гражданских прав. В таком случае разумность и добросовестность в осуществлении гражданских прав имеют значение, только когда защита этих прав прямо поставлена в зависимость от разумности и добросовестности осуществления права. При этом бремя доказывания неразумности и недобросовестности возлагается на лицо, об этом заявившее. При этом, если в конкретном случае закон не устанавливает подобной зависимости, лица могут осуществлять свои права неразумно и недобросовестно.

Между тем надо сказать, что в полной мере ни одно из приведенных толкований не получило развития на практике. И в целом п. 3 комментируемой статьи крайне редко применяется судами, поскольку в силу процессуального законодательства действует общее правило о том, что бремя доказывания лежит на лице, ссылающемся на те или иные обстоятельства (в том числе на неразумность и недобросовестность осуществления права в ситуации, когда защита права поставлена законом в указанную выше зависимость).