Джон локк второй трактат о правлении кратко. Формирование политико-правовых взглядов дж. локка

Локк Джон

Два трактата о правлении

Джон Локк

ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ

ЛОЖНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ОСНОВАНИЯ СЭРА РОБЕРТА ФИЛМЕРА И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ ИССЛЕДУЮТСЯ И ОПРОВЕРГАЮТСЯ

ВТОРОЙ ЕСТЬ ОПЫТ

ОБ ИСТИННОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ, ОБЛАСТИ ДЕЙСТВИЯ И ЦЕЛИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВЛЕНИЯ

Источник: Локк Дж. Сочинения: В 3 т. - Т. 3. - М.: Мысль, 1988. С. 137–405.

В квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице источника.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Читатель,

Перед тобой начало и конец трактата о правлении; не стоит рассказывать тебе, как судьба распорядилась теми страницами, которые должны были бы составить его середину и превосходили по объему все остальное. Я надеюсь, что оставшегося достаточно для утверждения трона нашего великого избавителя, правящего нами короля Вильгельма1, для обоснования его права согласием народа, каковое - а оно одно есть основа всякого законного правления - принадлежит ему более полно и очевидно, чем любому правителю в христианском мире, и для оправдания перед всем миром английского народа, чья любовь к своим справедливым и естественным правам, вместе с решимостью сохранить их, спасла страну, когда она находилась на грани рабства и гибели. Если эти страницы содержат то доказательство, какое, как я льщу себя надеждой, должно быть в них обнаружено, то не будет надобности очень сожалеть об утерянных; мой читатель может быть убежден и без них. Ибо я полагаю, что у меня не будет ни времени, ни охоты повторить свои труды и заполнить недостающую часть моего ответа, ещё раз следуя за сэром Робертом2 по всем хитросплетениям и темным местам, которые встречаются в различных ответвлениях его поразительной системы. Король и большинство нации с того времени настолько полно опровергли его гипотезу, что, я полагаю, после этого никто не будет ни настолько самонадеянным, чтобы выступить открыто против нашей общей безопасности и вновь стать сторонником рабства, ни настолько слабым, чтобы дать себя обмануть противоречиями, изложенными в популярном стиле и украшенными гладкими оборотами речи. Ведь если кто либо возьмет на себя труд освободить ту часть рассуждений сэра Роберта, которая здесь не затрагивается, от цветистости сомнительных выражений и попытается свести его слова к прямым позитивным ясным утверждениям, а затем сравнит их друг с другом, то он быстро убедится, что никогда ещё столько правдоподобного вздора не излагалось благозвучным английским языком. Если он сочтет нестоящим рассмотрение всех его трудов, то пусть проведет опыт с той частью, где говорится об узурпации; и пусть он попробует, применив все свое умение, если сможет, сделать высказывания сэра Роберта понятными и согласными друг с другом или со здравым смыслом.

Я бы не высказывался столь резко о джентльмене, который давно уже не в состоянии сам ответить мне, если бы в последние годы церковные проповедники публично не признали его учение и не сделали это учение божественным откровением нашего времени. Необходимо открыто показать тем, кто, объявив себя учителями, подвергли столь большой опасности других, введя их в заблуждение, каков авторитет этого их патриарха, которому они столь слепо следуют, с тем чтобы они либо взяли обратно то, что излили на публику, имея для этого столь ложные основания, и чего далее нельзя поддерживать, либо оправдали те принципы, которые они проповедовали как евангелие, хотя их автор не более чем английский придворный. Ибо я не выступал бы печатно против сэра Роберта и не взял бы на себя труд показать его ошибки, несуразности и отсутствие (чем он так хвалится и на чем, как утверждает, строит свою систему) доказательств из Священного писания, если бы среди нас не было тех, кто, поднимая на щит его книгу и поддерживая его учение, избавляет меня от упрека в том, что я выступаю против противника, которого уже нет в живых. Они столь ревностны в этом деле, что если я причинил ему какой-либо урон, то не могу надеяться, что они меня пощадят. Я хотел бы, чтобы они в такой же мере были готовы исправить то зло, которое они причинили истине и обществу, и признали бы справедливость следующего замечания, viz.3 что нельзя причинить больше вреда государю и народу, чем распространением неправильных понятий о правлении, чтобы, наконец, во все времена не было оснований жаловаться на церковных проповедников. Если кто-либо действительно заботящийся об истине займется опровержением моей гипотезы, я обещаю ему или раскаяться в своей ошибке, если он меня в ней убедит, или же разрешить обнаруженные им трудности. Однако он должен помнить две вещи:

во-первых, мелочные придирки - к какому-либо выражению или малозначащим частностям моего рассуждения не являются ответом на мою книгу;

во-вторых, я не приму брань за довод, и не думаю, чтобы и то и другое заслуживали моего внимания, хотя я всегда буду считать себя обязанным дать удовлетворение всякому, кто, как мне покажется, добросовестно сомневается в том или ином пункте и продемонстрирует какие-либо справедливые основания для своих сомнений.

Мне остается лишь сообщить читателю, что в тексте "А" обозначает нашего автора, "О" - его "Замечания о Гоббсе, Мильтоне etc.", а простое упоминание страницы означает страницу его "Патриарха" издания 1680 г.4

КНИГА ПЕРВАЯ

1. Рабство является столь отвратительным и жалким состоянием человека и столь противно великодушному нраву и мужеству нашего народа, с которым оно просто никак не совместимо, что почти невозможно себе представить англичанина, и том более джентльмена, выступившего и его защиту. И действительно, мне следовало бы считать трактат сэра Р. Филмера "Патриарх", как и любой другой, в котором всех людей пытаются убедить в том, что они рабы и должны быть таковыми, скорее ещё одним упражнением в остроумии, подобным тому, какое представил нам автор панегирика Нерону1, чем серьезным рассуждением, которое надо понимать буквально, если бы торжественность названия и манеры письма, портрет в начале книги2 и похвалы в её адрес, которые затем последовали, не заставили меня поверить тому, что и автор и издатель настроены серьезно. Поэтому я взял её в руки, исполненный того ожидания, и прочел со всем тем вниманием, которые необходимо присутствуют, когда имеешь дело с трактатом, наделавшим по выходе в свет столько шума, и не могу не признаться, что был несказанно удивлен, что в книге, которая должна была заключить в оковы все человечество, я обнаружил только веревку из песка, полезную, возможно, для тех, занятие и искусство которых состоят в том, чтобы поднимать пыль и ослеплять людей, дабы удобнее было вводить их в заблуждение, но на деле не обладающую никакой силой, чтобы ввергнуть в рабство тех, у кого открыты глаза и кто настолько сообразителен, чтобы понять, что оковы - вредное украшение, сколько бы ни проявляли заботы о том, чтобы они были отполированы и начищены.

Государственный Университет – Высшая Школа Экономики

Факультет прикладной политологии

Реферат

Джон Локк

« Два трактата о правлении»

Выполнила студентка 2 курса

факультета прикладной политологии

242 группы

Стрелова Александра

Проверил

профессор Поляков Л.В..

Впечатления от прочитанной книги сложились, прямо скажем, противоречивые. С одной стороны, книга написана простым языком и легко читается, хорошо сконструирована логика, второе последовательно вытекает из первого, четко прослеживается единая нить, главная единая мысль о том, что все делается людьми для общественного блага, которое для каждого заключается в охране собственности. Но с другой стороны, смущает то количество повторов, которые встречаются на страницах книги. Одна и та же мысль повторяется по несколько раз в одной главе, и обязательно встречаешь ее и в других главах, отсюда возникает ощущение некой размазанности.

Хочется вспомнить немного из истории написания произведения. Работу над «Трактатами» Локк вел более десяти лет, впервые они были изданы в Лондоне, в 1690 году анонимно, когда автор уже жил в Голландии. Своими работами он хотел обосновать полезность пребывания человека в обществе, создать концепции государственного управления, выявить, какая форма управления лучше, что входит в роль законодательной и исполнительной власти, каким образом можно защитить себя от тирании. Стоит заметить, что основное внимание он уделяет монархии, и именно абсолютной монархии, постоянно доказывает, что она не является естественной формой правления, что она недееспособна.

В первой книге Локк вступает в полемику с Робертом Филмером и его трактатом «Патриарх». Он спорит с его мнением об абсолютной монархии, которую Филмер превозносит. Основным тезисом, на котором строится рассуждение Филмера, является утверждение того, что ни один человек свободным не рождается. С чем очень ярко спорит Локк, ведь если разрушить основание, говорит он, рухнет и постройка. Филмер обосновывает свою точку зрения тем, что дети с раннего возраста подчиняются родителям, и что отцовство началось с Адама и продолжилось естественным путем, то есть и Адам был монархом. Локк опровергает данные утверждения (в частности, что Адам обладал властью над своими детьми и передал право власти своим потомкам), и убеждает в том, что нельзя ставить знак равенства между отцовской властью и монархической, феерично разрушает постройку Роберта Филмера.

Вся вторая книга посвящена политической власти и политическому обществу. И в первой же главе Локк дает свое определение политической власти, он считает, что это право создавать законы и регулировать их исполнение, и все это ради общественного блага, Общественным же благом он считает, сохранение своей индивидуальной собственности.

Свою работу хочу представить в виде интервью, где я буду интервьюером, а Джон Локк респондентом. Я буду задавать вопросы, а ответы находить в тексте Локка.

-Что такое, по-вашему, естественное состояние?

Я определяю естественное состояние как свободу, полную свободу в распоряжении своим имуществом и своей личностью, независимость от чьей-либо воли. Но все же естественное состояние не является состоянием своеволия, так как никто не может сам убить себя или кого-либо другого. Все мы являемся собственностью того, кто нас сотворил, и наше существование будет продолжаться до тех пор, пока это будет ему (нашему творцу) угодно.

- Это очень интересная мысль… мы являемся собственностью своего творца…, я даже позволю себе с вами в этом согласиться, получается и здесь тщательно и неукоснительно соблюдаются права собственности. Но, наверняка появится человек, а может быть и не один, который не захочет быть чьей-то собственностью и захочет поступать не по разуму и закону природу, а по своему собственному .

Если один человек все же захочет или причинит зло другому или нескольким, что будет считаться преступлением против всего человеческого рода и законов природы, тогда каждый имеет право чинить наказание, такое, какое считает должным, тем самым, являясь исполнителем закона природы. Но только потерпевший имеет право взимать возмещение ущерба в том размере, которое он считает нужным. Когда человек совершает умышленное покушение на жизнь или собственность другого человека он ставит себя в состояние войны с ним, а состояние войны есть состояние разрушения и вражды.

- Таким образом, вы утверждаете, что естественным состоянием человека является не «война всех против всех», как утверждал господин Гоббс, но свобода всех делать все, что ты хочешь? Состояние войны наступает лишь тогда, когда кто-то, действуя неразумно, нарушает закон природы и покушается на жизнь и собственность другого.

Нет не совсем. Ваша свобода должна ограничиваться только вашими потребностями и не ограничивать других. Остальное верно.

- Но, позвольте заметить, буквально через несколько строк, Вы говорите, что когда применение силы больше не имеет места, тогда и заканчивается состояние войны между людьми, тогда же обе стороны подвергаются действию справедливого закона. Но в естественном состоянии нет действующих законов и судей, кроме как закона природы (самовыживания) и состояние войны будет продолжаться, пока нападающий не предложит мир. Но и здесь не получится вынести справедливого приговора, так как судьи сами были задействованы в войне. Как это понимать? Как несоответствие логике?

Я не ставлю знака равенства между естественным состоянием и войной всех против всех. Ведь некоторое время люди могут жить мирно, не покушаясь на жизнь и собственность других людей и тогда, не нарушая закон, все живут в мирном состоянии.

- Чисто теоретически это возможно, но вот возможно ли на практике?

- Именно чтобы избежать этого состояния войны люди и объединяются в общество и отказываются от естественного состояния.

- Но все ли люди свободны? Как же быть с рабством?

Рабством будем считать продолжающееся состояние войны между законным победителем и пленником. Когда человек сам продает себя в рабство, например, нанимается на работу для того, чтобы хозяин его кормил, поил, он не может месте со своим трудом передать и свою жизнь, так как мы помним, что человек не обладает властью над собственной жизнью и не может, следовательно, передать право на нее, так как не может передать человек другому то, чего он не имеет.

- Что же такое собственность, и каким образом влияет на состояние человека? Я думаю, что ваша глава о собственности является одной из самых важных, если не центральной главой в работе.

Итак, Бог отдал людям все, наделив их также разумом, чтобы они рационально использовали эти блага. Но каким образом человек может себе забрать в собственность ту или иную часть этого мира? Если сочетать то, что подарила природа, со своим трудом, то есть присоединять к этому подарку что-то лично свое, то другие люди исключаются на право владения этим и утверждается свое право собственности на них. Таким образом, труд создает различие между индивидуальным и общим.

- Но каждый может захватить себе какую угодно часть мира, и это ничем не будет ограничиваться…

Хочу возразить Вам, что никто не может присвоить своим трудом все, и никто не может взять больше чем надо для удовлетворения своих потребностей. И потом, никому не будет обидно, если кто-то себе возьмет часть, тогда как останется еще очень много.

- Под собственностью вы понимаете только материальную сторону жизни? Можно ли считать свою свободу собственностью?

Я думаю, что собственность - это дар природы, плюс труд; к свободе, как дару природы никакого труда вы не прилагаете, следовательно, это не собственность.

- Но как появились деньги?

Труд создает различия в стоимости всех вещей, меняются ценности и уже за какую-то свою собственность, например за скоропортящиеся продукты, которые ты вырастил на огороде, можно получить долговечный эквивалент: серебро, золото, в действительности эти вещи никакой полезности для жизнедеятельности не имеют, но зато потом их также можно обменять на что-нибудь скоропортящееся, но полезное. Так как металлы могут храниться долго, открывается страсть к накоплению, но в данном случае считаю, что деньги это лишь мерило усердия, сколько ты трудишься, столько и накапливаешь.

-Нельзя с вами не согласиться , но тогда каким образом, понять какую именно ценность имеют деньги?

Деньги будут иметь свою стоимость, только в том случае, если будет соглашение между людьми, хотя бы и молчаливое.

- В своей работе вы говорите, что труд послужил источником права. Как вы можете прокомментировать свое утверждение?

Здесь хотелось бы сделать замечание, вы не совсем внимательно прочитали мою работу. Я говорил не о том, что труд послужил источником права в общем, а источником права собственности на общие богатства природы, но реализация этого права его же и ограничивает, так как никто не может взять себе больше, нежели это нужно.

- А что вы скажете в отношении отцовской власти? Является ли она прародительницей власти политической?

В чем заключается главная роль родителей? Для этого нужно проследить логику: чтобы быть свободным не испытывать ограничений со стороны других, нужно знать закон. Закон же это некое предписание, руководство для свободного, разумного человека, которое служит на всеобщее благо тех, кто закону подчинятся. Таким образом, пока человек не знает закона, он не свободен, так как не знает в какой мере ему дозволено пользоваться своей свободой, вот для этого, и существуют отцы, они берут ребенка под свою власть и доводят его до того возраста, когда он будет способен познать этот закон, то есть станет совершеннолетним. Как только ребенок достигает совершеннолетия, у отца не остается над ним никакой власти. Единственно, что остается у отца, это право на почитание, и оно сохраняется за ним навсегда.

-Скажите, почему эта роль доверятся только отцу, разве женщина не может участвовать в этом процессе?

Безусловно, ни в коем случае нельзя преумалять роль матери в данном вопросе, кто как не она возьмет на себя воспитание своего ребенка в случае отсутствия отца или отца недееспособного, она также много привносит в процесс совершеннолетия ребенка. Точно также мать имеет право на уважение и почитание со стороны ребенка. Но когда отцовская власть идет в сравнении с абсолютно - монархической властью, невозможно допущение второго человека к власти, это не увязывается с термином абсолютной монархии. И здесь, пожалуй, я подробно остановлюсь на этом сравнении, считаю, что оно неправильно. Между отцовской и политической властью есть большая разница, различны и цели и средства. Отцовская власть не имеет права издавать законы и заставлять им повиноваться.

- Но есть же в них нечто общее?

Это связано с правом пользования имуществом. Отец, таким образом, оказывал влияние на повиновение своих детей и государь так же оказывал влияние на своих подданных. И все же бывали случаи, когда отцы становились государями. Но это могло быть только в первые века, когда земли еще очень много, а народу мало, отец мог стать государем в своей семье, но он не ограничивал и не урезал свободу и права своих детей, а скорее даже защищал. Таким образом, всем было удобно и хорошо, а если после себя отец оставлял еще и достойного наследника, или его можно было выбрать, становилось еще лучше. Так и зародилась наследственная и выборная монархия. Это говорит лишь о том, что первыми монархами были отцы, они заложили традицию, но это отнюдь не ставит знак равенства между отцовской и политической властью.

- А что вы можете рассказать о политическом обществе?

Этому вопросу посвящена немалая часть моей работы, и поэтому хотелось бы рассмотреть его очень подробно.

Первым обществом будем считать семью, сообщество, заключенное посредством добровольного соглашения между мужчиной и женщиной, целью этого сообщества является продолжение рода. Но цель эта может быть осуществлена, как при политическом правлении, так и в естественном состоянии, так что это сообщество самостоятельно и не требует дополнительных условий.

Политическое общество образуется тогда, когда каждый их членов этого общества отказывается от естественной власти, передав ее в руки общества, в таком случае общество является третейским судьей, который решает все разногласия между членами этого общества, наказывает за преступления так, как предусматривает закон. И в этом коренное отличие от естественного состояния, в котором нет закона и судей. Каждый входит в политическое общество с целью сохранения своей собственности, защиты ее от посягательств, как со стороны своих соседей, так и иноземных завоевателей. Помимо законодательной власти каждый член общества должен передать обществу и исполнительную власть, только в этом случае политическое, или гражданское, что одно и тоже, общество имеет право на существование.

-Скажите, а как же сочетается абсолютная монархия и гражданское общество?

В том все и дело, что абсолютная монархия не совместима с гражданским обществом, поскольку не имеет органа законодательного и исполнительного, который бы решал все разногласия и споры, нет независимого судьи, кроме самого монарха. И очень глупы те люди, которые соглашаются на такие условия. Они находятся все в том же естественном состоянии, и сами одевают себе хомут на шею, думая, что хозяин их не обидит, так как любит их, а не потому что, они ему приносят выгоду. Ни один человек в гражданском обществе не может не подчиняться общим законам, тогда это будет снова естественное состояние.

-А что еще вы можете рассказать о монархии?

Когда люди объединялись в сообщество, они соглашались на такую форму правления, как монархия, так как привыкли к верховенству отца в семье, потом эта традиция поддерживалась лишь потому, что монархия была выборной. Монархия является самой простой и привычной для людей формой правления, они привыкли к ней с детства, поэтому никому даже в голову не приходило ее ограничивать.

-Ну а каким образом выбирали монарха?

По принципу царь – полководец, самый умный, самый сильный, самый храбрый, ведь людям нужен был человек, который защитит их и их собственность от иноземцев.

- Но если люди так привыкли к монархии, что стали считать ее традицией, повиновались ей из поколения в поколение, почему же люди все же борются против монархии?

Власть, которую люди передали в руки монарха, тот стал использовать не во благо, а во вред, вот и ищут теперь люди способы ограничить беззакония.

- Хорошо, вы подробно рассказали о том, что такое политическое общество вообще и рассказали о том, как появляется семья, но как появляется само политическое общество?

Посредством соглашения между членами общества. Хочу также отметить, что когда люди решают создать общество, чтобы оно действовало, как единый механизм, они должны знать, что в этом едином организме большинство имеет право действовать и решать за остальных. И тогда каждый их этих людей должен взять на себя обязательство, что он будет подчиняться решению большинства и считать его окончательным.

-Но ведь согласие может быть выраженным и молчаливым. Как тогда понять, в какой степени молчаливое согласие обязывает?

Я думаю, что с выраженным согласием все понятно, человек дает свое согласие и становится полноправным членом общества, но вот, что же такое молчаливое, это более серьезный вопрос. Предположим, что тот, кто владеет и пользуется землей, которая является некоторой частью данного государства, дает свое молчаливое согласие и обязан повиноваться законам этого государства в тот период, пока он этими владениями располагает. Если человек присоединяет свои земли к данному государству, то он также обязан подчиняться его законам, когда же человек этой земли лишается (путем продажи, дара, другое), он освобождается от юрисдикции данного правительства и свободен идти, куда захочет. И здесь важно обратить внимание на то, что тот человек, который дал выраженное согласие, должен до конца своих дней быть подданным этого государства.

- Скажите, не видите ли вы некого противоречия в своих словах, когда говорите, что главное для вступления в общество это согласие, согласие бывает двух видов. Но все же тот, кто спокойно живет, пользуется привилегиями и исполняет законы, то есть по - вашему это пример молчаливого согласия, не является членом данного общества.

Нет нисколько. Членом общества является тот, и только тот, кто дал свое выраженное или фактическое согласие.

-Хорошо, скажите пожалуйста, а если отец дал свое согласие на существование в обществе, сын также обязан подчиняться закону и правительству этого общества?

Нет, сын обязан подчиняться государству только до своего совершеннолетия, единственное, что может обязать сына принадлежать к данному сообществу, так это обладание землями, которые принадлежали отцу, и находились на территории этого государства. Если же он не пользуется этими землями, то и обществу он не принадлежит.

- А какие формы государства вы выделяете?

О, их не так много. Перечислю, потом поясню: совершенная демократия, олигархия, монархия наследственная или выборная.

Соответственно совершенная демократия это форма правления, при которой болшинство обладает всей властью сообщества, олигархия – когда законодательная власть передается в руки нескольких избранных лиц, монархия же в руки одного. Причем если после смерти отца-монарха престол занимает сын, она наследственная, если право назначать преемника возвращается к большинству, монархия выборная.

- Скажите, вы часто упоминали слово государство, поясните, что вы понимаете под этим термином?

Я подразумеваю любое независимое сообщество, и как мне кажется именно слово «государство» наиболее точно обозначает такое общество людей.

-Что вы можете рассказать о законодательной, исполнительной и федеративной власти?

По поводу законодательной власти хочу сказать, что это главная, верховная власть, и она не может являться абсолютно деспотической по отношению к жизни и достоянию народа, она не может брать на себя право повелевать посредством произвольных деспотических указов, также верховная власть не может лишить кого-либо его частной собственности без его согласия, а также не может передать право издавать законы в чьи-либо другие руки, все, что она делает должно быть направлено для достижения конечной цели – блага народа.

Исполнительная власть должна следить за исполнением тех законов, которые созданы и действуют. Федеративной же назовем ту власть, которая принимает решения в отношении войны и мира, участия в коалициях и союзах, следит за всеми международными делами. Причем я считаю, что не нужно отдавать в разные руки, так как они похожи.

- Не кажется ли вам, что концентрация такого рода сил в одних руках может привести к тирании?

Нет, я наоборот считаю, что если эти две власти доверить разным лицам, то общество может расколоться на два лагеря, что приведет к беспорядкам, а может быть и гибели этого общества.

- Каким образом может наступить гибель для государства?

В первую очередь, в том случае, если изменится законодательная власть. Она может изменяться несколькими способами. Во-первых, законы или постановления могут проводиться насильственным способом, то есть вопреки тем законам, которые были созданы законодательным органом, это меняет законодательную власть. Во- вторых, когда государь мешает законодательному органу полноценно работать, законодательная власть меняется. В-третьих, по деспотической воле государя заменяется процедура выборов или сами выборщики, все это происходит без согласия народа, законодательная власть меняется. В - четвертых, если государь или законодательный орган передает народ в подданство иностранной державе, законодательная власть меняется. Все это может привести к распаду государства. Также к распаду государства может привести невыполнение своих обязанностей должностными лицами. Когда есть законы, они обязательны для каждого, тот, кто их не выполняет должен подвергнуться наказанию, но этого не происходит с теми, кто стоит у вершины власти, поэтому рушится государство. Есть еще другой путь, когда законодательный орган или государь действуют вопреки оказанному им доверию. Таким образом, они ставят себя в состояние войны с народом, и народ имеет полное право лишить их той власти, которой когда-то наделил. В этом вопросе главным судьей будет народ. Народ снова имеет в своих руках законодательную власть и имеет право сам действовать в качестве верховной власти, может создать новую форму праления, либо оставить старую, но отдать ее в другие руки. Здесь народ действует так, как сочтет наилучшим, и в этом его полное право.

Всю работу Джона Локка можно заключить в нескольких фразах: человек свободен так, чтобы не ограничивать в свободе других, и самое ценное для человека его собственность. Для того, чтобы сохранить ее человек дает соглашение и вступает в общество, где главным является закон. Свои естественные права человек передает обществу, в частности законодательному органу. Если законодательный орган по каким-либо причинам не оправдывает доверия всех членов этого общества, то они вправе забрать из его рук законодательную власть и устроить общество по новым правилам, руководствуясь целью достичь всеобщего блага.

Источник: Локк Дж. Сочинения: В 3 т. - Т. 3. - М.: Мысль, 1988. С. 137-405.

КНИГА ВТОРАЯ

Глава VII о политическом или гражданском обществе

87. Человек рождается, как было уже доказано, имея право на полную свободу и неограниченное пользование всеми правами и привилегиями естественного закона в такой же мере, как всякий другой человек или любые другие люди в мире, и он по природе обладает властью не только охранять свою собственность, т. е. свою жизнь, свободу и имущество, от повреждений и нападений со стороны других людей, но также судить и наказывать за нарушение этого закона других, как того заслуживает, по его убеждению, данное преступление, даже смертью, в тех случаях, когда гнусность поступка, по его мнению, этого требует. Но поскольку ни одно политическое общество не может ни быть, ни существовать, не обладая само правом охранять собственность и в этих целях наказывать преступления всех членов этого общества, то политическое общество налицо там, и только там, где каждый из его членов отказался от этой естественной власти, передав ее в руки общества во всех случаях, которые не препятствуют ему обращаться за защитой к закону, установленному этим обществом. И таким образом, всякий частный суд каждого отдельного члена исключается, и общество становится третейским судьей, устанавливая постоянные правила, беспристрастные и одни и те же для всех сторон, и с помощью людей, получивших от общества полномочия проводить в жизнь эти правила, разрешает все разногласия, которые могут возникнуть между любыми членами этого общества в отношении всякого правового вопроса, равно как и наказывает те преступления, которые любой член общества совершил по отношению к обществу, такими карами, которые установлены законом. Вследствие этого легко различить, кто находится и кто не находится вместе в политическом обществе. Те, кто объединены в одно целое и имеют общий установленный закон и судебное учреждение, куда можно обращаться и которое наделено властью разрешать споры между ними и наказывать преступников, находятся в гражданском обществе ; но те, кто не имеют такого общего судилища, я имею в виду – на земле, все еще находятся в естественном состоянии, при котором каждый, когда нет никого другого, сам является судьей и палачом, а это, как я уже показал, и есть совершенное естественное состояние.

88. Таким образом, государство получает власть устанавливать, какое наказание должно полагаться за различные нарушения, совершенные членами этого общества, и какие нарушения того заслуживают (это есть законодательная власть ), так же как оно обладает властью наказывать за ущерб, нанесенный любому из его членов любым из тех, кто не входит в это общество (это власть решать вопросы войны и мира ), и все это для сохранения собственности всех членов общества, насколько это возможно. Но хотя каждый человек, вступивший в гражданское общество и ставший членом какого-либо государства, тем самым отказался от своей власти наказывать преступления против закона природы и осуществлять свое собственное частное правосудие, все же вместе с правом судить за преступления, которое он передал законодательной власти во всех случаях, когда он может обратиться к суду, он дал право государству употреблять его силу для исполнения приговоров государства в тех случаях, когда его к этому призовут: ведь эти приговоры являются его собственными, так как они вынесены им самим или его представителями. И здесь мы имеем первоначало законодательной и исполнительной власти гражданского общества, которой надлежит определять на основании постоянных законов, в какой мере должны наказываться преступления, когда они совершены внутри государства, а также определять с помощью решений, принимаемых в каждом отдельном случае на основании обстоятельств данного дела, в какой мере должен возмещаться ущерб, нанесенный извне, и в обоих этих случаях употреблять силу всех членов общества, когда это потребуется.

89. Следовательно, когда какое-либо число людей так объединено в одно общество, что каждый из них отказывается от своей исполнительной власти, присущей ему по закону природы, и передает ее обществу, то тогда, и только тогда, существует политическое, или гражданское, общество. И это происходит, когда какое-либо число людей, находящихся в естественном состоянии, вступает в общество, чтобы составить один народ, одно политическое тело под властью одного верховного правительства, или когда кто-либо присоединяется к ним и принимается в какое-либо уже существующее государство. Тем самым он уполномочивает общество или, что все равно, его законодательную власть создавать для него законы, каких будет требовать общественное благо; он должен способствовать исполнению этих законов (как своим собственным установлениям). И это переносит людей из естественного состояния в государство, поскольку на земле появляется судья, имеющий власть разрешать все споры и возмещать любой ущерб, который может быть нанесен любому члену государства; этим судьей является законодательная власть или назначенное ею должностное лицо. В тех же случаях, когда есть какое-то число людей, хотя бы и связанных между собой, но не имеющих такой принимающей решения власти, к которой они могли бы обратиться, они все еще находятся в естественном состоянии.

90. Отсюда очевидно, что абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной формой правления в мире, на самом деле несовместима с гражданским обществом и, следовательно, не может вообще быть формой гражданского правления. Ведь цель гражданского общества состоит в том, чтобы избегать и возмещать те неудобства естественного состояния, которые неизбежно возникают из того, что каждый человек является судьей в своем собственном деле. Это достигается путем установления известного органа власти, куда каждый член этого общества может обратиться, понеся какой-либо ущерб или в случае любого возникшего спора, и этому органу должен повиноваться каждый член этого общества * . В тех случаях, когда существуют какие-либо лица, не имеющие такого органа, к которому они могли бы обратиться для разрешения каких-либо разногласий между ними, эти лица все еще находятся в естественном состоянии. И в таком состоянии находится каждый абсолютный государь в отношении тех, кто ему подвластен.

91. Ведь предполагается, что он, и только он, обладает всей, и законодательной и исполнительной, властью и нельзя найти никакого судьи, не к кому обратиться, кто бы мог справедливо и беспристрастно решить дело, обладая необходимыми полномочиями, и от чьего решения можно было бы ожидать помощи и возмещения любого ущерба или неудобства, которые можно претерпеть от самого государя или по его приказу. И таким образом, подобный человек, как бы он ни назывался – царь, или владетельный сеньор, или еще как-нибудь, в такой же степени находится в естественном состоянии по отношению ко всем, кто ему подвластен, как и по отношению ко всему остальному человечеству. Ведь во всех случаях, когда имеются два каких-либо человека, у которых нет ни постоянного правила, ни общего судьи, к которому они могли бы обратиться на земле для решения их споров о том, кто из них прав, они все еще находятся в естественном состоянии ** и испытывают все неудобства этого с одной лишь прискорбной разницей для подданного или, скорее, раба абсолютного повелителя; в обычном естественном состоянии он волен сам судить о своем праве и поддерживать его, насколько в его силах; теперь же, когда его собственностью распоряжается воля и каприз его монарха, ему не только некуда обратиться, как это следует делать тем, кто живет в обществе, но он лишен свободы судить о своем праве или защищать его, как если бы он стоял на ступень ниже обычного состояния разумных существ; и, таким образом, он подвержен всем бедствиям и неудобствам, которых может опасаться человек от того, кто, находясь в ничем не ограниченном естественном состоянии, еще и развращен лестью и облечен властью.

92. Тому же, кто полагает, что абсолютная власть очищает кровь людей и исправляет низость человеческой натуры, достаточно хотя бы прочитать историю нашей или любой другой эпохи, чтобы убедиться в противном. Тот, кто был бы наглым и несправедливым в лесах Америки, вряд ли стал бы лучше на троне, где, вероятно, привлекут науку и религию, чтобы оправдать все, что он будет творить в отношении своих подданных, а меч заставит сразу же замолчать тех, кто осмелится сомневаться в этом. /…/

93. В самом деле, в абсолютных монархиях, так же как и при других формах правления, существующих в мире, подданные имеют право обращаться к закону, а судьи вольны разрешать любые споры и сдерживать любое насилие, которое может проявиться среди самих подданных, между одним и другим. Подобное положение всякий считает необходимым и верит, что тот, кто решит уничтожить его, будет отъявленным врагом общества и человечества. Но происходит ли это от подлинной любви к человечеству и к обществу и от того милосердия, которое мы должны проявлять друг к другу, – в этом можно сомневаться; ведь это не больше, чем то, что каждый человек, который любит свое могущество, выгоду или величие, может и, естественно, должен делать, – не давать вредить друг другу или уничтожать друг друга тем животным, которые трудятся и надрываются только ради его удовольствия и выгоды; и поэтому о них заботятся не из любви, которую хозяин якобы к ним питает, но из любви хозяина к самому себе и ради той выгоды, которую они ему приносят. Ведь стоит только спросить, какая защита, какое ограждение существует в подобном состоянии против насилия и угнетения со стороны этого абсолютного владыки ? Самый вопрос уже вряд ли является допустимым. Они готовы ответить вам, что за самую просьбу о безопасности полагается смерть. Между подданным и подданным, согласятся они, должны существовать правила, законы и судьи ради их взаимного мира и безопасности. Но во всем, что касается правителя, он должен быть абсолютным, и он выше всех подобных обстоятельств; поскольку он обладает властью причинять больший ущерб и творить больше зла, то, когда он это делает, это справедливо. Если вы спросите, как можно защититься от вреда или ущерба с той стороны, откуда творит их эта самая сильная десница, то это сочтут голосом крамолы и мятежа. Как будто бы люди, оставив естественное состояние и вступив в общество, согласились, что все, кроме одного, должны удерживаться законами, но что он, этот один, должен по-прежнему сохранять всю свободу естественного состояния, увеличившуюся вместе с властью и превратившуюся в распущенность вследствие безнаказанности. Это все равно что думать, будто люди настолько глупы, что они стараются избежать вреда от хорьков или лис, но довольны и даже считают себя в безопасности, когда их пожирают львы.

94. Но что бы ни болтали льстецы с целью отвлечь умы людей, это не мешает людям чувствовать; и когда они замечают, что какой-либо человек, независимо от того, какое положение он занимает, вышел из границ гражданского общества, в котором они живут, и что им не к кому обратиться на земле за защитой от того зла, которое он им может причинить, то они начинают думать, что сами находятся в естественном состоянии по отношению к тому человеку, который, как они считают, находится в таком состоянии, и стараются так скоро, как только могут, обрести ту безопасность и защиту в гражданском обществе, для которых оно было первоначально учреждено и ради которых только они в него вступили. И поэтому, хотя, возможно, вначале (как будет показано более подробно в дальнейшей части этого рассуждения) какой-то один добродетельный и превосходный человек, выделившийся среди остальных, из уважения к его хорошим качествам и добродетелям как к своего рода естественному авторитету был отмечен тем, что бразды правления, равно как и вынесение решений по их спорам, по молчаливому согласию перешли в его руки без каких-либо иных мер предосторожности, кроме уверенности в его справедливости и мудрости, все же когда время, придающее авторитет и (как пытаются убеждать нас некоторые) святость обычаям, которые возникли благодаря небрежности и простодушной непредусмотрительности первых веков, породило преемников иного склада, то народ нашел, что его собственность не находится в безопасности при том правлении, какое было (в то время как правление не имеет иной цели, кроме сохранения собственности), и что он не мог пользоваться ни безопасностью, ни покоем, ни считать, что живет в гражданском обществе, до тех пор пока законодательная власть не была отдана в руки коллективного органа, который можно называть сенатом, парламентом или как угодно * . Благодаря этому каждое отдельное лицо стало наравне с другими, самыми ничтожными людьми подданным тех законов, которые оно само как член законодательного органа установило; точно так же никто не мог по своей собственной власти избегнуть силы закона после того, как этот закон был создан. Не мог никто также под предлогом превосходства просить об исключении для собственных нарушений или для нарушений, совершенных кем-либо из его близких! Но и для одного человека, находящегося в гражданском обществе, не может быть сделано исключения из законов этого общества ** . Ведь если какой-либо человек может делать все, что ему заблагорассудится, и на земле не будет места, куда можно было бы обратиться для исправления причиненного им зла или для защиты от него, то, спрашиваю я, не будет ли такой человек все еще полностью в естественном состоянии; но тем самым он не может быть ни частью, ни членом этого гражданского общества, если только кто-либо не станет утверждать, что естественное состояние и гражданское общество – это одно и то же; но до сих пор я еще не нашел ни одного столь страстного приверженца анархии, который бы стал на этом настаивать.

Поскольку с момента объединения людей в общество большинство обладало всей властью сообщества, то оно могло употреблять всю эту власть для создания время от времени законов для сообщества и для осуществления этих законов назначенными им должностными лицами; в этом случае форма правления будет представлять собой совершенную демократию; или же оно может передать законодательную власть в руки нескольких избранных лиц и их наследников или преемников, и тогда это будет олигархия; или же в руки одного лица, и тогда это будет монархия; если в руки его и его наследников, то это наследственная монархия; если же власть передана ему только пожизненно, а после его смерти право назначить преемника возвращается к большинству, то это выборная монархия. И в соответствии с этим сообщество может устанавливать сложные и смешанные формы правления и в зависимости от того, что оно считает лучшим. Форма правления зависит от того, у кого находится верховная власть, которая является законодательной (невозможно предположить, чтобы низшая власть предписывала высшей или чтобы кто бы то ни было, кроме верховной власти, издавал законы); в соответствии с этим форма государства определяется тем, у кого находится законодательная власть. Под государством я все время подразумеваю не демократию или какую-либо иную форму правления, но любое независимое сообщество.

Глава 11. Об объеме законодательной власти

Основной целью вступления людей в общество является стремление мирно и безопасно пользоваться своей собственностью, а основным орудием и средством для этого служат законы, установленные в этом обществе; первым и основным положительным законом всех государств является установление законодательной власти; точно так же первым и основным естественным законом, которому должна подчиняться сама законодательная власть, является сохранение общества и каждого члена общества. Эта законодательная власть является не только верховной властью в государстве, но и священной и неизменной в руках тех, кому сообщество однажды ее доверило. Хотя законодательная власть, независимо от того, сосредоточена ли она в руках одного человека или нескольких, осуществляется ли она непрерывно или только через определенные промежутки, хотя она и является верховной властью в каждом государстве, но все же: 1) она не является и не может являться абсолютно деспотической в отношении жизни и достояния народа. Ведь она представляет собой лишь соединенную власть всех членов общества, переданную тому лицу или собранию, которые являются законодателями. Эта власть в своих самых крайних пределах ограничена общественным благом. Она не имеет иной цели, кроме сохранения [общества], и, следовательно, никогда не может иметь права уничтожать, порабощать или умышленно разорять подданных. 2) законодательная, или высшая, власть не может брать на себя право повелевать посредством произвольных деспотических указов; наоборот, она обязана отправлять правосудие и определять права подданного посредством провозглашенных постоянных законов и известных уполномоченных на то судей. 3) верховная власть не может лишить какого-либо человека какой-либо части его собственности без его согласия. Ибо сохранение собственности является целью правительства, и именно ради этого люди вступают в общество; и, таким образом, отсюда по необходимости предполагается и требуется, чтобы люди обладали собственностью, так как без этого они, вступая в общество, теряют то, что являлось целью, ради которой они вступили в него. Следовательно, люди, находясь в обществе, обладают собственностью; они имеют такое право на имущество, которое по закону сообщества является их собственностью, что никто не имеет права отнять у них их добро или какую-либо его часть без их собственного согласия; без этого они не имеют вообще никакой собственности. Т.о. ошибочно думать, что верховная или законодательная, власть любого государства может делать все, что ей угодно, и деспотически распоряжаться имуществом подданных или брать часть этого имущества по собственной прихоти. Этого можно не очень опасаться в тех системах правления, где законодательный орган состоит, полностью или целиком, из собраний, состав которых меняется, а члены которого после роспуска подчиняются общим законам своей страны наравне с прочими. Но в тех системах правления, где законодательный орган представляет собой одно постоянно действующее собрание или же вся законодательная власть сосредоточена в руках одного человека, как в абсолютных монархиях, все же существует опасность, что эти лица или лицо будут считать, что они имеют особые интересы, отличные от интересов остальной части сообщества, и поэтому будут склонны увеличивать свои собственные богатства и власть, беря все, что им вздумается, у народа. 4) законодательный орган не может передать право издавать законы в чьи-либо другие руки. Вот те пределы, которые полномочия, данные обществом, и закон бога и природы установили для законодательной власти всякого государства, во всех формах правления. Во-первых, они должны управлять посредством опубликованных установленных законов, которые не должны меняться в каждом отдельном случае, напротив, должен существовать один закон для богатого и бедного, для фаворита при дворе и для крестьянина за плугом. Во-вторых, эти законы должны предназначаться ни для какой иной конечной цели, кроме как для блага народа. В-третьих, они не должны повышать налоги на собственность народа без согласия народа, данного им самим или через его представителей. И это, собственно, касается только таких государств, где законодательный орган действует непрерывно или по крайней мере где народ не сохранил какую-то часть законодательной власти за депутатами, которые время от времени избираются им самим. В-четвертых, законодательный орган не должен и не может передавать законодательную власть кому-либо другому или передоверять ее кому-либо, кроме как тем, кому ее доверил народ.

Глава 12. О Законодательной, исполнительной и федеративной власти в государстве.

Законодательная власть - это та власть, которая имеет право указывать, как должна быть употреблена сила государства для сохранения сообщества и его членов. Но так как законы, которые создаются один раз и в короткий срок, обладают постоянной и устойчивой силой и нуждаются в непрерывном исполнении или наблюдении за этим исполнением, то необходимо, чтобы все время существовала власть, которая следила бы за исполнением тех законов, которые созданы и остаются в силе. И таким образом, законодательную и исполнительную власть часто надо разделять. Существует еще одна власть в каждом государстве, которую можно назвать природной, так как она соответствует той власти, которой по природе обладал каждый человек до того, как он вступил в общество. Сюда относится право войны и мира, право участвовать в коалициях и союзах, равно как и право вести все дела со всеми лицами и сообществами вне данного государства; эту власть можно назвать федеративной. Эти две власти, исполнительная и федеративная, хотя они в действительности отличаются друг от друга, так как одна из них включает в себя исполнение муниципальных законов общества внутри его самого по отношению ко всему, что является его частями, другая же включает в себя руководство внешними безопасностью и интересами общества в отношениях со всеми теми, от кого оно может получить выгоду или потерпеть ущерб, все же эти два вида власти почти всегда объединены. И хотя федеративная власть при хорошем или дурном ее осуществлении имеет огромное значение для государства, все же она менее способна руководствоваться предшествующими постоянными положительными законами, чем исполнительная власть; и поэтому по необходимости она должна предоставляться благоразумию и мудрости тех, в чьих руках она находится, для того чтобы она была направлена на благо общества. Ведь законы, касающиеся взаимоотношений подданных друг с другом, направлены на руководство их действиями и вполне могут предшествовать им. Но то, что следует сделать в отношении иностранцев, во многом зависит от их поступков и от различных замыслов и интересов, и это по большей части следует предоставлять благоразумию тех, кому доверена эта власть, чтобы они могли руководствоваться самым лучшим, что дает их искусство, ради пользы государства. Хотя исполнительная и федеративная власть в каждом сообществе в действительности отличается друг от друга, все же их вряд ли следует разделять и передавать одновременно в руки различных лиц. Ведь обе эти власти требуют для своего осуществления силы общества, и почти что невыполнимо сосредоточивать силу государства в руках различных и друг другу не подчиненных лиц или же создавать такое положение, когда исполнительная и федеративная власть будут доверены лицам, которые могут действовать независимо, вследствие чего сила общества будет находиться под различным командованием, а это может рано или поздно привести к беспорядку и гибели.

Глава 13. О соподчиненности властей в государстве.

Во всех случаях, пока существует правление, законодателъная власть является верховной. Ведь то, что может создавать законы для других, необходимо должно быть выше их. Присяга - повиновение в соответствии с законом. Исполнительная власть, если она находится где угодно, но только не в руках лица, которое участвует также и в законодательном органе, явно является подчиненной и подотчетной законодательной власти и может быть по желанию изменена и смещена; это значит, что не высшая исполнительная власть свободна от подчинения, а высшая исполнительная власть, доверенная одному человеку, который, принимая участие в законодательном органе, не имеет отдельного вышестоящего законодательного органа, которому он подчиняется и подотчетен, подчинен тому лишь в такой степени, в какой он сам примкнет и даст свое согласие; таким образом, он подчинен не в большей степени, чем он сам будет это считать нужным, а это будет лишь в самой незначительной степени. Нет никакой необходимости и даже нет большого удобства в том, если законодательный орган будет действовать непрерывно. Однако это абсолютно необходимо для исполнительной власти: ведь не всегда имеется нужда в создании новых законов, но всегда необходимо выполнять те законы, которые созданы. Когда законодательный орган передал исполнение созданных им законов в другие руки, то у него все еще остается власть взять это из других рук, когда к тому будет причина, и наказать за любое дурное управление, нарушающее законы. То же самое справедливо и в отношении федеративной власти, так как и она, и исполнительная власть - обе являются министериальными и подчиненными по отношению к законодательной власти, которая в конституционном государстве является верховной. Право созывать и распускать законодательный орган - право, которым обладает исполнительная власть, - не дает исполнительной власти верховенства над законодательной, а является просто доверенным полномочием, данным ей в интересах безопасности народа в том случае, когда неопределенность и переменчивость человеческих дел не могут вынести постоянного установленного правила. Ведь невозможно, чтобы первые создатели государства благодаря какому-либо предвидению в такой степени смогли предугадывать будущие события, чтобы быть в состоянии установить точно определенные периоды созывов и длительности работы законодательных органов во все времена, причем так, чтобы это в точности отвечало всем потребностям государства. Лучшим средством против этого недостатка было доверить это благоразумию тех, кто всегда будет налицо и чьей задачей является следить за общественным благом. Постоянные частые созывы законодательного органа и длительные периоды его заседаний без особой на то необходимости не могут не быть тягостны для народа и с течением времени обязательно создадут более опасные неудобства; и тем не менее стремительный ход событий иногда может потребовать немедленной помощи этого органа, малейшее промедление с его созывом может подвергнуть народ опасности; иногда же вопросы, рассматриваемые этим органом, могут иметь такое огромное значение, что ограниченное время его заседаний может оказаться слишком коротким для его работы и лишить народ того блага, которое он мог бы получить только благодаря зрелому обсуждению их. Т.о. если назначение времени для созыва и заседаний законодательного органа не установлено первоначальной конституцией, то оно, естественно, переходит в руки исполнительной власти.

Глава 14. О прерогативах.

Власть действовать сообразно собственному разумению ради общественного блага, не опираясь на предписания закона, а иногда даже вопреки ему, и есть то, что называется прерогативой. Так как в некоторых системах правления законодательная власть не является постоянно действующей и обычно слишком громоздка и поэтому поворачивается слишком медленно, а для исполнения закона необходима быстрота и поскольку также невозможно предвидеть и, таким образом, заранее создать соответствующие законы на все необходимые случаи, которые касаются общества, или создать такие законы, которые не будут причинять вреда, если их исполнять с неукоснительной строгостью во всех случаях и по отношению ко всем лицам, которых это может коснуться, поэтому исполнительной власти предоставляется свобода делать многое по собственному выбору, чего не предусматривает закон.

Глава 15. Об отцовской, политической и деспотической власти, рассматриваемых совместно: 1) отцовская или родительская власть есть власть, которую родители имеют над своими детьми, управляя ими ради их же блага, пока они не научатся пользоваться своим разумом или не достигнут такой степени познания, когда можно будет предположить, что они в состоянии понимать тот закон, подобно другим людям, живущим как свободные люди под сенью этого закона. Это правление не должно быть суровым и деспотичным, но должно быть направлено только на помощь, обучение и сохранение их потомства. Т.о. родительское правление является естественным правлением, но оно ни чуть не распространяется на цели и юрисдикцию правления политического. Власть отца совершенно не pacnpocтроняется на собственность детей, которой могут распоряжаться только они сами. 2) политическая власть - это та власть, которую каждый человек, обладая ею в естественном состоянии, передал в руки общества и тем самым правителям, которых общество поставило над собой с выраженным или молчаливым доверием, что эта власть будет употреблена на благо членов общества и на сохранение их собственности!!! цель и мерило этой власти, когда она находится в руках каждого человека в естественном состоянии, заключается в сохранении всех принадлежащих к его обществу, т. е. всего человечества в целом, в силу чего эта власть, находясь в руках должностного лица, не может иметь иной цели и иного мерила, как сохранять членов этого общества, а значит, сохранять их жизнь, свободы и имущество. И следовательно, эта власть не может быть деспотической и абсолютной, распространяющейся на их жизнь и богатства, которые, насколько возможно, должны сохраняться; напротив, это должна быть власть, которая создавала бы законы и предусматривала бы за их нарушение наказания, И эта власть проистекает лишь из договора и соглашения и из взаимного согласия тех, кто составляет сообщество. 3) деспотическая власть - это абсолютная, неограниченная власть, которой обладает один человек над другим, имея возможность лишить его жизни, когда ему заблагорассудится. Это такая власть, которой не дает природа, т.к. она не провела такого различия между одним человеком и другим; ее не может предоставить и договор; поскольку человек не обладает подобной неограниченной властью над своей собственной жизнью, постольку он не может дать и другому человеку такую над ней власть; эта власть является лишь следствием угрозы утраты своей собственной жизни, которой подвергает себя агрессор, когда ставит себя в состояние войны с другим!!! Тот, кто рассмотрит различное происхождение и размеры и разные цели этих видов власти, ясно увидит, что отцовская власть настолько же меньше власти должностного лица, насколько деспотическая власть ее превосходит, и что абсолютная власть, у кого бы она ни находилась, весьма далека от того, чтобы быть видом гражданского общества; она настолько же несовместима с ним, как рабство с собственностью. Отцовская власть существует только там, где младенчество делает ребенка неспособным распоряжаться своей собственностью; политическая - там, где люди имеют в своем распоряжении собственность; а деспотическая - распространяется на тех, кто совершенно не имеет никакой собственности.

Глава 16. О завоевании. Дорога к новому государственному строю часто оказывается благодаря уничтожению прежнего, но без согласия народа никогда нельзя судить новый строй. Несправедливость и преступление - одно и то же, не зависимо от того, совершены ли они венценосным или мелким негодяем. Тот, кто побеждает в несправедливой войне, не может благодаря этому приобрести право не повиновение и покорность побежденного. В результате завоевания победитель не получает власти над теми, кто воевал вместе с ним. Какой властью законный завоеватель обладает над покоренными: эта власть является чисто деспотической. Победитель не получает никакой иной власти, кроме как над теми, кто действительно помогал, участвовал или обрел несправедливое применение силы против него, т.к. народ не давал своим правителям полномочия творить беззакония, каким является ведение несправедливой войны, его нельзя считать виновным в насилии. Несправедливое применение силы создали войну. Право завоевания простирается лишь на жизнь тех, кто участвовал в войне, но не на их имущество, которое может быть использовано лишь в такой мере, чтобы возмести нанесенный ущерб и военные издержки, причем и тогда необходимо охранять права невинных жен и детей. Справедливость полностью на стороне победителя, и все же он не имеет право захватить больше, чем то, что поставил на карту побежденный. Если не имеется достаточно имущества, чтобы полностью удовлетворить и потери победителя и потребности жен и детей, то тот, кто и как обладает достатком, должен отказаться от чего - либо и уступить неотложному и первоочередному праву жен, кому без этого угрожает гибель. Издержки и ущерб войны не дают права победителю на какую-либо страну, которую он завоюет. Никакой ущерб, понесенный от войны, вряд ли будет равным стоимости значительного участка земли в любой части света, где вся земля находиться в чьем - либо владении и где нет невозделанной земли. Победитель на основании своего завоевания не имеет права повелевать над теми, кто стал на его сторону в войне, жителями им покоренной страны, над потомством жен, кто оказывал ему сопротивление. Правление, силой навязанное победителем покоренным, не накладывает на них никаких обязательств. Каждый человек рождается с двойным правом: 1. С правом свободы личности; 2. С правом наследовать вместе с братьями имущество своего отца. По первому из них, человек по природе свободен от подчинения какому - либо праву. По второму, жители любой страны сохраняют право на владение своих предков. Без собственного согласия человека не может быть с него взять. Государи обязаны подчинятся законам Бога и природы. Пожалование, обещания и клятвы - это не узы, которые связывают всемогущество. Завоевание не дает победителю законного права владычества. Сбросить власть, которая установлена под каким - либо не правом, а силой, хотя бы это называлось мятежом, все же не называется преступлением перед лицом Господа, но это именно то, что Он разрешает и одобряет.

Глава 17. Об узурпации. Поскольку завоевания можно назвать иноземной узурпацией, то узурпация является своего рода домашним завоеванием, с той регуляцией, что узурпатор никогда не может иметь право на своей стороне, что узурпация может быть только тогда, когда кто-либо овладевает тем, на что имеет право другой. Если это только узурпация, то она представляет собой лишь смену лиц, а не форм и установление правления.

Глава 18. О тирании. Если узурпация есть осуществление власти, на которое имеет право другой, то тирания - это осуществление власти помимо права, на что никто не может иметь права. Разница между королем и тираном заключается лишь в том, что один создает законы, ограничивающие его власть, и целью его правления является общественное благо, второй же все подчиняет своей воле и прихоти. Где кончается закон, начинается тирания, если закон преступается во вред другому. Преступать пределы власти не имеет права ни высокопоставленное, ни низшее должностное лицо. Силу следует противопоставлять лишь несправедливой и незаконной силе. Священность особы государя избавляет его от всяких неудобств, но эта привилегия распространяется только на личность самого короля. Поручение или повеление любого должностного лица, когда он не имеет на то право, является столь же недействительным и незначащим, как если бы оно исходило от любого частного лица. Против законов не может быть никакой власти. Один или несколько из угнетателей людей не в состоянии нарушить порядок правления, когда основная масса народа не считает, что это ее касается!!! Но если кто-либо из этих незаконных действий распространилось на большинство народа или же если злоупотребления и угнетения коснулись лишь немногих, но в таких случаях, когда предшествующие обстоятельства и последствия наводили на мысль, что опасность угрожает всем и если люди глубоко убеждены, что законы, а вместе с ними и их достояние свобода и жизнь в опасности, а возможно, и их решение, то и не знаю, что помешает им оказать сопротивление незаконной силе, которая против них применяется. Это неудобство, которое сопутствует всякому правлению, когда правители довели его до подобного состояния, так что они сами находятся на подозрении у своего народа; это, пожалуй, самое опасное состояние, в которое они могут себя поставить. Невозможно, чтобы правитель, если он действительно желает добра своему народу и заботится о его сохранении и блюдет его законы, не добился того, чтобы народ видел и чувствовал это.

Глава 19. О распаде системы правления. Тот, кто хочет сколь-нибудь говорить о распаде системы правления, должен сначала провести различия между распадом системы правления. То, что создает сообщество и сводить людей из разъединенного естественного состояния в одно политическое общество - это соглашение, которое каждый заключает со всеми остальными о том, чтобы объединиться и выступать в качестве одного целого и стать т.о. единым особым государством. Обычной и почти единственной причиной, по которой распадается этот союз, является вторжение иноземных войск, которые завоевывает его. Когда какое-либо общество распадается, несомненно, что система правления этого общества, не может остаться. Помимо свержения извне системы правления распадаются под действием сил изнутри. 1. Когда измениться законодательный орган, именно в своем законодательном органе члены государства соединены вместе в одно единое государство. Сущность и единство общество состоит в том, чтобы иметь одну волю. Законодательный орган обладает правом провозглашать и осуществлять эту волю. Создание законодательного органа является первым и основным органом государства. Когда правление распалось, народ волен сам позаботиться о себе, создав новый законодательный орган. 2. Когда законодательный орган или государь, кто-либо из них действуют вопреки оказанному им доверию, народ, с которым все время дурно обращались и права которого нарушают, будет готов при первом же случае освободиться от лежащего на нем тяжкого бремени. Революции не происходят при всяком незначительном непорядке в общественных делах!!! Доктрина в том, что народ властен заново обеспечить свою безопасность с помощью нового законодательного органа, когда его законодатели нарушили оказанное им доверие, посягнув на его собственность, является лучшей гарантией от восстаний и наиболее вероятным способом воспрепятствовать ему. Когда-либо изменяется законодательный орган, либо законами действуют в разрез с теми целями, для которых они были назначены, те, кто виновны, виновен в мятеже. Пока несчастье не станет общим и злые умыслы правителей не сделаются очевидными, до тех пор народ, который более склонен страдать, чем восстанавливать справедливость сопротивлением, не склоняется к возмущению. Будь то правитель ил подданный, но если он пытается силой покушаться на права государя или народа и его действия ведут к низвержению системы и структуры любого справедливого правления, то он виновен в ужаснейшем преступлении, на которое способен человек. И тот, кто поступает, таким образом, должен по справедливости считаться общим врагом и чумой человечества, и с ним следует поступать соответствующим образом. Если кто-нибудь применяет силу без права, то он ставит себя в состояние войны с теми, против кого он ее так применяет; а в таком состоянии все прежние узы разрываются, все другие права не действительны и каждый имеет права защищать себя и противиться агрессору. В тех случаях, когда король не имеет полномочий, он не король и ему можно оказывать сопротивление; ибо когда бы не прекратилось действие полномочий, король тут же перестает быть королем и становится подобным другим людям, не имеющим полномочий. Право народа в равной степени нарушено, и свобода его утрачена, независимо от того, сделают ли его рабом какое-либо лицо его собственной национальности или иноземной нации. Именно в этом заключается ущерб, и только против этого народ имеет право защиты... "Кто будет судьей и решит, действует ли государь или законодательный орган вопреки оказанному доверию? Народ будет судьей" Когда нет суда для разрешения споров между людьми, судьей является Господь Бог, восседающий на небесах. Только Он один воистину есть судья праведный. Но каждый человек является судья для самого себя. Та власть, которую каждый отдельный человек передал обществу, когда он вступал в него, никогда не может снова вернуться к отдельным людям, до тех пор, пока общество не перестанет существовать, но всегда будет оставаться у сообщества, потому, что без этого не может быть сообщества, государства, что противоречило бы первоначальному соглашению!!! Когда общество вручило законодательную власть какому-либо собранию людей, то законодательная власть не может вернуться к народу до тех пор, пока существует данный государственный строй. Но если народ ограничил действия своего законодательного органа и сделал эту высшую власть в руках какого-либо лица или собрания только временной, или если вследствие злоупотреблений лиц, находящихся у власти, они ее утрачивают, то в результате такой утраты или окончания установленного срока эта власть возвращается к обществу.

Локк (1632-1704) («Два трактата о государственном правлении») - классик политической мысли, идейно близкий абсолютному большинству нынешних политологов. У него и государство ограничено, и свобода не беспредельна. Выступал за договорную политику и поддержание баланса политических сил. Для Локка государство – продукт общественного договора, призванный сделать профессиональным и постоянным управление общими делами, а политическая власть – право действовать во имя общественного блага. При этом договаривающиеся стороны (граждане) частично отказываются от самостоятельной реализации некоторых прав во имя более полной реализации всего комплекса прав и свобод. Властные злоупотребления согласно Локку можно предотвратить «системой сдержек и противовесов» (взаимным обузданием госорганов и разнообразными методами общественного контроля), а также строгим соблюдением принципа «никто не вправе ставить себя вне закона и, тем более, над ним».

1. Конструкция “естественного права” и концепция происхождения гос-ва.

Свои политич. взгляды и установки Локк обосновывал при помощи философии истории, ядром к-рой были учения о естественном праве и общественном договоре. По мнению Локка, изначально существовало естественное состояние людей, однако это не была Гоббсова “война всех против всех”. В этом состоянии царила взаимная доброжелательность, т.к. каждому хватало плодов земли и воды и каждый мог накопить достаточную для него собственность. Иначе говоря, частная собственность существовала задолго до установления государственной власти и независимо от ее возникновения. Локк развивал положения, ранее высказанные др. англ-ми деятелями времен революции середины 17 в.

Локковская конструкция “естественного права” - это уже не просто система теоретич. постулатов, предназначенная для объяснения преднайденного. Это прямая декларация “неотчуждаемых прав”, совокупность к- рых мыслится как основной закон вновь учреждаемого (разумного) общ-ного строя. На учение Локка прямо опирается конституц. практика североамериканских штатов, их знаменитые билли о правах. Локк был первым в истории философии, участвовавшим в составлении первоучредительного государственного акта: по рекомендации Шефстбери он написал конституцию для Северной Каролины, к-рая в 1669г. была одобрена собранием народных представителей и вступила в силу.

Естественное состояние характеризуется Локком как совокупность отношений свободы, равенства и взаимной независимости людей. Его идеализированные представления означали апологию буржуазной, но отнюдь не феодальной собственности: ведь последняя, по Локку, не отвечает требованиям свободы и доброжелательности. В этих представлениях находил свое выражение и принцип буржуазного индивидуализма: “равенство” людей в смысле их равного права на личную инициативу вовсе не предполагало у Локка требований уравнения собственности. Такие требования были характерны для радикально- демократич. идеологов революц. лет вроде Джона Лильберна, но Локк их отвергал.

В разгар революции левеллеры выдвинули и другую идею - о подотчетности правительств народу, согласно общественному договору. Эта идея зафиксирована в трактате поэта Джона Мильтона “Права и обязанности короля и правителей...” (1649). Учение об общественном договоре, идеалистич. по исходным посылкам, но прогрессивное для своего времени, использует и Локк. Его мотивом пронизан уже Локков “Опыт о веротерпимости” (1667), и оно направляется философом против феодально-теократич. концепций, что со всей резкостью выражено в “Двух трактатах о государственном правлении”.

Можно сказать, что достаточно широкие демократич. слои доросли до адекватного понимания философско-правовых идей, и с др. стороны. сама новаторская философия права развилась до такой степени, чтобы принять в себя ряд правосознательных запросов, стихийно вызревших в массовом движении 16-17 вв. Т.обр., учение Локка впервые угадало и аналитически прояснило буржуазно-демократич. законодательную волю. а эта последняя впервые узнала себя самое в принципах локкианского “естественного права”.

Обосновывающая учение об общественном договоре теория естественного права содержалась в незавершенном наброске “Опытов о законе природы”. И хотя теория Локка в нач. 60-х годов еще не сложилась, уже видна ее связь с его философско-историч. построениями: никаких политико-моральных врожденных идей (знаний) нет, но опыт направляет мысли людей на открытие их прирожденных прав, возможностей и обязанностей. В этой не опубликованной при жизни философа работе свободная воля господа как источник благочестивых социально значимых моральных предписаний как бы конкурирует с необходимо возникшим естественным з-ном самосохранения, к-рый с благочестием не имеет ничего общего и связывается с ним только искусственно. Эта двойственность преодолевается победой з-на природы, и, хотя в “Двух трактатах о гос-ном правлении” к “з-ну природы и разума” добавляется изредка ссылка и на его божественную санкцию, она уже не имеет здесь ровно никакого содержательного значения; требования человеч. природы диктуют все. “Основной целью вступления людей в общество является стремление мирно и безопасно пользоваться своей собственностью, а основным орудием и средством для этого служат з-ны, установленные в этом общ-ве; первым и основным позитивным з- ном всех государств является установление законодательной власти; точно так же первым и основным естественным з-ном, к-рому должна подчиниться сама законодательная власть, является сохранение общ-ва и каждого члена общества” (Локк. Избр. пр-ния т.2, с.76)

Локкова концепция происхождения гос-ва из общественного договора вполне складывается только в “Двух трактатах...”. По предположению философа, в давние времена вследствие роста народонаселения появились тревожные симптомы перерастания естественного состояния в “войну всех против всех”. Именно в этот момент люди предпочли совместным и, возможно, “молчаливым” решением учредить государства и вручили первообразованным правительствам исполнительную власть.

Из анализа соотношения естественного и общественных состояний в философии истории Локка видно, что в отличие от Гоббса он считает, что общ- во сложилось или складывалось до появления государства, государство же призвано не ограничивать социальную свободу и инициативу, а гарантировать их. Верховным сувереном в гс-ве является не правительство, а нация. Если правительство (правитель) поступает вопреки действующему праву и извращает з-ны или вообще не считается с ними, напр. отнимая собственность граждан и произвольно ею распоряжаясь, то подданные вправе расторгнуть соглашение с правительством и. используя право на самозащиту, подняться на насильственную революцию. Именно в этот кратковременный период народ реально использует свой суверенитет.

2. Интерпретация равенства

Tabula rasa, изначальное равенство детей в смысле отсутствия у них знаний, служит предпосылкой первоначального естественного равенства, а постепенное развитие разных, а сл-но, и неравных их способностей и задатков, в том числе трудолюбия, является причиной того, что в последующей истории действуют люди с самыми разными возможностями перспективами. “...Различные степени прилежания способствовали тому, что люди приобретали имущество различных размеров... изобретение денег дало им возможность накапливать и увеличивать его”. (Локк т.2 с. 30) .Одни стали богатыми и влиятельными, и именно они более всего заинтересованы были в создании государственности. Уделом малоимущих стала работа из-за куска хлеба. Так смотрит на этот вопрос Локк, по-своему последовательно, но в то же время смешивая догадки и ошибки.

Говоря о живом субъекте правопорядка, Локк всегда имеет в виду изолированного индивида, ищущего частной выгоды. Да и социальная жизнь вообще рисуется ему, прежде всего, как сеть меновых отношений, в к-рые вступают простые товаровладельцы, лично свободные собственники своих сил и имуществ. “Естественное состояние”, каким оно изображено во втором локковском трактате о государственном правлении, - это, прежде всего, состояние “честной” конкуренции, основанной на взаимопризнании. Соответственно “естественный закон” (правило общежития) понимается Локком как требование равнопартнерства.

Равенство и свобода, к-рые входят в локковскую трактовку “естественного з-на” - это то равенство и свобода, к-рые предполагаются общим социальным смыслом более или менее развитого товарно-менового отношения.

Равенство, как его трактует Локк, вовсе не имеет в виду природного единообразия индивидов и не содержит в себе запроса на их превентивное уравнивание по способностям, силам и имуществам. Речь идет о равенстве возможностей и притязаний. суть его сводится к тому, что ни один из индивидов, сколь бы скудным ни было его естественное достояние (его интеллектуальные и физич. силы, его умения и благоприобретения), не м. быть исключен из конкуренции, отторгнут от свободного обмена благами и услугами. Или: все люди независимо от их естественного неравенства раз и навсегда должны быть признаны экономически самостоятельными мубъектами. находящимися в отношении добровольного взаимоиспользования.

Парадоксальная идея “равенства без уравнивания”, равенства, допускающего и, более того, оберегающего и стимулирующего естественное несходство людей, - одна из основных тем в политико-юридич. учениях философов-новаторов. На английской почве она впервые намечается у Гоббса, затем - через Локка - переходит к классику политической экономии Адаму Смиту. В трактате “О гражданине” Гоббс говорит": ...каждый должен представлять собой выгоду для остальных. Для того чтобы понять это, нужно обратить внимание на то, что при образовании обществ среди людей наблюдаются различия в способностях” Локк подхватывает эту формулу и акцентирует ее собственно правовое содержание: возможности, к-рые государство предоставляет для реализации естественных различий и неравенств, есть, как ни парадоксально на первый взгляд, лучшее средство для устранения неестественных привилегий, т.е. такого политич. состояния, при к-ром знатные и сильные обладают исключительным правом на экономич. и личную независимость.

Буржуазная идеология в Локковом ее варианте выражена достаточно выпукло: классовое неравенство выступает в этой схеме как вполне нормальное явление, объяснимое различной эффективностью личного труда ввиду неравенства людских талантов. Это гармонирует с политич. мышдением Локка: только владельцев частной, преимущественно земельной, собственности считает он подлинно полноправными и разумными гражданами. “Человек, к-рый обладает какими-либо владениями или пользуется какой-либо частью территории какого- либо государства, тем самым дает свое молчаливое согласие и в такой же степени обязан повиноваться законам этого правительства...”. Локк не находит ничего возмутительного в подневольном труде, не возражает против рабства негров, что видно и из его наброска инструкции для губернатора заокеанской колонии Виргинии (1698). Но Локк - антифеодальный мыслитель: он далек от оправдания сословного деления общества.

3.Три (прирожденных) права личности

В “Трактате о государственном правлении” Локк формулирует три основных прирожденных права личности, к-рые индивиды признают друг за другом в “естественном состоянии” и к-рые затем гарантируются самим гос-вом: это право на жизнь, свободу и собственность (lives, liberties and estates). Эти три права образуют конституционный базис правового порядка и впервые делают возможным законодательство, не стесняющее, а эмансипирующее по своему основному смыслу - законодательство, сама возможность которого была непредставима для традиционного юридического мышления. Локк пишет: “ Целью закона является не ограничение, а сохранение и расширение свободы. Она представляет собою свободу человека располагать и распоряжаться как угодно своей личностью, своими действиями... и всей своей собственностью”.

Тройственная правовая формула Локка вошла во многие раннебуржуазные конституции и явилась “клеточкой”, из к-рой развилось более дифференцированное содержание “прав человека и гражданина”. В трактате Локка право на свободу, право на жизнь и на собственность не выступают как внешние друг другу, рядоположенные принципы. Они представляют собой элементарную систему прав, где норма с необходимостью отсылает к другой. В конечном итоге речь идет об одном: о признании людей полноценными “субъектами обмена”, независимыми товаровладельцами, “воля к-рых пронизывает их товары”.

Право на свободное распоряжение собственностью выступает при этом как итоговое, результирующее, а право на свободу и жизнь - как предпосылка. Локк положил труд в основу всякого частного владения, что позволило ему слить воедино три основных прирожденных права личности. Труд, нацеленный на достижение индивидуального благополучия и выгоды, признается Локком определяющей формой человеческой жизнедеятельности, к-рую в первую очередь имеет ввиду право на жизнь.

Нарушением права на жизнь является. По Локку, уже всякое закабаление индивида, всякое насильственное присвоение его производительных способностей. Не убийство как таковое, а рабство, т.е. экономич. состояние, при к-ром один человек получает в полное распоряжение жизненные силы другого и волен совершить над ним все что угодно, - вот, что прежде всего ставится под запрет локковским правом на жизнь.

4. Компромисс между абс. монархией и республикой

Локк включил личную свободу в состав понятия “собственность гражданина”. Всякое правительство само обязано подчиняться этим з-нам. что Локк и подкрепил требованием отделения исполнительной власти от законодательной.

Все эти мысли, изложенные во втором “Трактате о гос-ном правлении”, по сути дела обосновывали необходимость свержения Якова II. А поскольку конституц. парламентарная монархия является, по Локку, наилучшим из гос-ных устройств, то выход революции за пределы требований ее установления он считал ошибочным и опасным, ведущим к страшным потрясениям. “Два трактата о гос-ном правлении” подводили теоретич. фундамент под назревавший и свершившийся переворот 1688г. Локк направлял своих читателей к выводу, что революция против монархич. деспотизма - это верх гражданского разума и справедливости, но дальнейшие революц. преобразования для Англии бессмысленны. Получалось, что народ Англии, избавившись от королевского произвола, чем полностью исчерпывают свое право на революцию и принцип его суверенитета, тем самым утрачивает практический смысл.

Компромиссная позиция между абсолютной монархией и республикой, к-рую отстаивает Локк в “Двух трактатах...”, опиралась на реальные политич. условия, вскоре завоеванные дворянско-буржуазным блоком. В своей политич. программе Локк конкретизирует эту позицию как теорию разделения властей. Теория вполне соответствовала политич. практике после 1688 г. когда к рулю правления пришли виги и затем исполнтьельная власть попеременно стала попадать в руки, то торийских. то вигских министерских кабинетов. Согласно принципу разграничения прерогатив, верховная, законодательная власть принадлежит буржуазному парламенту, к-рый решает вопросы “по воле большинства”. Эта “воля” (по Локку) закрепляет буржуазно понимаемые свободы совести, слова, печати, собраний и. разумеется, частной собственности. Исполнительная власть, включающая в себя судебную, военную и федеративную (т. е. сношения с др. государствами), передается кабинету министров и лишь отчасти королю. Все эти полномочия четко определяются и регулируются законами, строго контролируются парламентом.

5. Проблема веротерпимости

С политической концепцией Локка были тесно связаны его взгляды на вопросы религии и веротерпимости. Если в “Опытах о законе природы “ истинной моралью считалась та, что заложена в божьих заповедях, то из “Опыта о человеческом разумении” и “Разумности христианства” вытекает, что только соотнесение веры с подлинной моралью могло бы оправдать первую. Локк оказался на пороге кантовского вывода, что для возникновения морали в боге нет необходимости, хотя для ее укрепления вера в бога может пригодиться. Локк ратует не за “разумное христианство”, а за мораль, свободную от религиозного фанатизма и проникнутую широкой веротерпимостью. И если бы церковь перестала воевать против такой морали, лучшего желать и не требовалось бы.

Как автор “Разумности христианства”, Локк продолжает оставаться сторонником идеи отделения церкви от государства. Остается Локк сторонником веротерпимости. свободы от преследований на всех лиц, однако советует не предоставлять полноты гражданских прав католикам и атеистам. Что касается общего принципа веротерпимости, то он соответствовал политич. линии нового режима на прекращение религиозных распрей.

Заключение

1. В области общественно-научных представлений Локк является защитником конституционной монархии, отвергает концепцию абсолютизма Гоббса.

2. В своих взглядах Локк исходит из естественного состояния общества, в к-ром вся власть и правомочность является взаимной. Один имеет не больше, чем другой.

3. “Это состояние свободы, но это не состояние произвола. Хотя человек в этом состоянии имеет неконтролируемую свободу делать с собой и своим имуществом все, что угодно, он, однако, не имеет свободы погубить себя самого или какое-либо существо”.

4. Ограничивает человека естественный закон, к-рый гласит, что “никто не имеет права ограничивать другого в его жизни, здоровье, свободе либо имуществе”. Свобода человека, таким образом, не абсолютна.

5. Поэтому власть правителя, полученная на основе” договора”, не может быть абсолютной. Она ограничена именно тем, что является содержанием естественного закона.

6. Естественный закон Локка выражает основные интересы и потребности класса, от имени к-рого он выступал.

7. Значительной составной частью рассуждений Локка об упорядочении общества являются идеи о разделении власти. Они изложены в работе “Два трактата об управлении государством”, где он различает власть “законодательную, исполнительную и федеративную”. Его обоснование разделения законодательной и исполнительной власти во многом повлияло на идеологов французской предреволюционной буржуазии.

8. От теории Локка можно начинать отсчет собственной истории юридического мировоззрения. “Естественное право” Локка формулировало новый политико-юридический идеал: идеал общества, в к-ром каждый человек с самого начала признается в качестве индепендента - труженика - собственника.